На районе - страница 24

— Давай еще по одной накатим — предложил я.

— Давай.

Мы выпили еще по одной. Немного помолчали. В бутылке оставалось совсем на донышке. Я приподнялся со ступенек, покрутил головой и почувствовал, что подъезд расплывается…

Наступало приятное опьянение.

Гвоздь взял водку, неопределенно потряс перед собой и разлил до конца. Вытряс последние капли в свой стаканчик, медленно закрутил бутылку и поставил в грязный угол, поближе к батарее. В этом углу постоянно стояло две-три пустых бутылки. Наши подъезды никогда не пустуют — подумал я.

— Давай, Жек, ебнем по последней, и по домам уже разойдемся — поднял он стаканчик с мутной жидкостью.

— Давай — взял я свой.

Мы глотнули. Водка была теплая и противная, но пошла хорошо. Покурили.

— Слушай, а ты родителям что-нибудь говорил? — прервал я молчание.

Гвоздь тяжело вздохнул.

— Пока нет, не говорил. Не могу придумать, что сказать. Врачиха велела на повторный осмотр с матерью прийти через неделю. А я боюсь вообще начинать эту тему! Не хочу родителей огорчать… Они такого не заслужили… — всхлипнул он. — Не заслужили, Ж-жека, понимаешь?! Растили они меня растили, а ту-ут бац такая хуйня! Как они жить-то дальше будут!!? Сеструха уже взрослая, переедет скоро в отдельную хату. И останутся они одни. О-ох-х какой же все-таки пиздец!!! — взвыл Костян и со всей силы ударил об бетонную стену кулаком. — Блядь! Блядь! Блядь! — бил он все сильнее и сильнее, пока на костяшках не появилась кровь.

— Пойдем! — вскочил он и потряс ушибленной рукой — не могу сидеть тут больше. Сейчас с ума сойду!

— Куда пойдем-то? Времени уже почти час.

— По д-домам пойдем. Проводи меня Жека невпадлу, так тошно одному идти. Доведи до дома, а то я пьяный уже в уматину, натворю чего-нибудь…

Мы встали с засиженных ступенек, спустились на два пролета вниз. Глаз привычно отметил почтовый ящик и все надписи на стенах. Я толкнул входную дверь подъезда, и мы вышли на улицу.

Уже стемнело, тускло желтели редкие фонари, и ощутимо продувал холодный ночной ветерок. Веселые компании не спешили расходиться, в тени подъездов то и дело доносился веселый женский смех, перемешанный густым басом пацанов. Тонкие деревья с голыми верхушками казались черными разукрашенными столбами.

Мы были прилично пьяны. Я еще держался на ногах, а Гвоздь — совсем плох. Он обхватил меня за шею и крепко сжал плечо. Такой каракатицей мы поползли к его дому.

— Ж-жека, дружище, бля, спас-с-сибо… — невнятно бормотал он, опустив голову и навалившись на меня всем своим весом — С-спасибо тебе огромное, что выпил со мной. Пиздец, Ж-жека… Полный пиздец, ш-шестнадцать лет… С-спас-сибо, что выпил… А то я бы с ума сошел… Все обдумываю и обдумываю… А что теперь делать?!!.. За что, блядь, такое мне… За что?!!?… К-как родителям г-г-говорить….

Я молчал и тащил Костю домой. Сейчас ему точно нужно домой, никуда больше. И мне тоже нужно домой. С каждым шагом становилось все хуже и хуже.

На полпути мимо нас прошел невысокий мужичок, неодобрительно покачал головой и пробурчал что-то типа “- алкаши малолетние…”.

Гвоздь взвился и заорал: “Ты че, сука, иди сюда, блядь! Иди сюда, я тебе ща ебало начищу, козел старый! Алкашей нашел! Да ты вообще иди нахуй отсюда!!!”.

Мужик, не отвечая, пошел дальше, бормоча какие-то проклятия. Я насилу удержал Гвоздя, тот дергался и хотел догнать, отомстить, отпиздить…

Все вокруг помутнело. Ночь. Холод. Алкоголь рубал по всем чувствам сразу. Глаза вываливались из орбит. Дыхания не хватало. Подъезд, подъезд, где подъезд? Быстрее, быстрее… Гвоздь становился все тяжелее и тяжелее, от него разило перегаром, все лицо раскраснелось…

Как мы добрались до подъезда — я не помню. Голова налилась свинцом и сильно болела. Гвоздь еще долго обнимал меня и благодарил, я говорил “Да ладно, ну все, давай, пока, пока…”

Когда он, наконец, зашел в свой подъезд я развернулся и побежал. Побежал домой. Сердце стучало бешено, и я бежал все быстрее и быстрее. Кто-то кричал мне что-то вслед…

Через три минуты я открыл входную дверь, быстро разделся, на цыпочках пробрался к кровати и лег спать. В голове не было ничего. Вообще ни-че-го, полная пустота. Заснул почти сразу же. Мертвым сном.