На румбе 202 - страница 44

Стоп травить. Тут и товарищ Самохвалов-младший кое-что понимает. Это ленинградцу еще можно вкрутить насчет буксиров, а матросу с «Богатыря» не очень-то вкрутишь.

— Скажешь, нельзя руль-мотор поставить? Очень даже можно, прямо на корме кунгаса. Вот и будут в нашей эре.

Руль-мотор Коля знает хорошо. Руль-мотор лежит в подшкиперской «Богатыря», и Самохвалов-старший не раз ставил его на рабочую шлюпку.

— Один-ноль в пользу моряков, — констатирует Витя.

— Это еще нужно… — начала было Ариша, но, не договорив, бросилась догонять второй кунгас.

— Батя!

Один из сидящих на веслах рыбаков помахал Арише рукой.

— Батя, а у нас гости! С «Богатыря»!

— Слыхал! Вечером встретимся, потолкуем! — налегая на тяжелое вальковое весло, отозвался рыбак.

Не успели кунгасы подойти к пирсу у приемного пункта, как в них поползли (без посторонней помощи, как показалось Коле) два толстенных, словно удавы, шланга и, чавкая, с присвистом, стали засасывать лежащую в кунгасах рыбу.

— Вот это да! — Чтоб лучше разглядеть, Коля даже присел на корточки. Такого ему не доводилось видеть даже во Владивостоке или Находке. Вот только Ариша торопит, а то так бы никуда и не пошел отсюда.

А Вите почему-то стало жалко красивых блестящих рыб. Словно завороженная, рыба устремилась в образовавшиеся под шлангами ямки. Глядя на исчезающих в круглых отверстиях рыбин, Витя вспомнил, как они с мамой ходили в зоологический сад. Был час кормления зверей. Особенно много ребят, столпилось у застекленной клетки удава, в которую сторож только что впустил маленького белого кролика. Удав не гонялся за кроликом. Подняв высоко голову, он не отрываясь смотрел в красные перепуганные глаза животного. И кролик, вместо того чтобы убежать так же, как сейчас рыба, сам запрыгал в огромную голодную пасть. Витя тогда был еще маленький, он заплакал от жалости к кролику и стал кричать на весь зоологический сад, что всех удавов нужно удавить. Его увела мама и сказала, что кролик остался жив, но Витя знал — мама сказала неправду.

— Это наши новые рыбонасосы высокой производительности, — вернула Витю к действительности Ариша.

Не прошло и нескольких минут, как освободившиеся от груза кунгасы высоко поднялись над причалом, поблескивая мокрыми, покрытыми рыбьей чешуей пустыми настилами.

Вслед за девочкой ребята шагнули на деревянную, возвышающуюся над пирсом площадку. Из рыбонасосов рыба сплошной струей выливалась в огромные металлические баки.

— Мерные бункера, — подсказала Ариша.

Из бункеров большие серебристые рыбины поступали на медленно движущуюся вверх ленту транспортера.

— Считайте, что вам повезло, — торжественно объявила Ариша. — Сегодня идет первоклассный камчатский лосось — нерка, и мы посмотрим, как приготовляют консервы.

— Консервы из камчатского лосося отличаются особо нежным вкусом и экспортируются во все страны света, — снова передразнил Витя восторженного экскурсовода, но на этот раз юнга его не поддержал.

Коля стоял на краю площадки и не отрывал глаз от бесконечно движущейся ленты. Попав на транспортер, красавицы нерки, еще несколько часов тому назад плававшие в реке, удобно располагались в центре ленты и серебристым потоком текли вверх к деревянной эстакаде. Там они, как живые, ныряли в бурный поток гидрожелоба и неслись к консервному цеху.

— Пошли скорей, — потянула девочка засмотревшихся гостей.

По бетонной дорожке, под эстакадой, ребята побежали к цеху. Около цеха гидрожелоб разветвлялся в трех направлениях: вправо — к холодильнику, влево — в засольный цех, прямо — в консервный. Сейчас рыба шла в консервный. Вода из гидрожелоба прямо над головами ребят водопадом текла вниз, а рыба, разогнавшись в стремительном потоке, прыгала прямо в круглое окно под крышей цеха.

— По принципу циклотрона, да, Ариша? — спросил Витя.

— Чего? — в один голос отозвались юнга и девочка.

Развивать дальше свое заумное сравнение гидрожелоба с циклотроном Вите не пришлось. Ариша толкнула массивную двустворчатую дверь, и они очутились в длинном зале, ярко освещенном лампами дневного света. Посредине зала медленно двигались резиновые ленты внутрицеховой линии. По обе стороны лент стояли женщины в белых халатах и туго завязанных под подбородками косынках.