На сцене и за кулисами - страница 14

Затем труппа состояла еще из двух стариков, одного толстяка средних лет и двух недурненьких молодых девушек, очевидно, обладающих неиссякаемым количеством юмора, потому что они все время держались друг около дружки, хохоча и хихикая в платок. Последним, как и следует быть, пришел антрепренер, который показался мне менее интересным субъектом по сравнению с предыдущими. На меня решительно никто не обратил внимания, несмотря на то что я все время старался как можно чаще попадаться всем на глаза; положение мое не скажу чтобы было очень завидное, я чувствовал себя так же неловко, как вновь поступивший в школу ученик.

Когда все собрались, на середину сцены был вынесен стол, вслед за тем прозвучал звонок. В тот же момент откуда-то появился маленький мальчик и стал раздавать «роли». В руках у него находилось несколько рукописных тетрадей, по которым, должно быть, уже очень много раз играли, потому что все они, кроме одной свеженькой, были грязны и истрепаны. Когда очередь дошла до этой новенькой тетрадки, мальчик, очевидно, стал в тупик, не зная, кому она принадлежит. Но скоро он разрешил свое недоразумение и, стоя в середине сцены, громко прочел написанное на ней имя, и, так как имя это оказалось мое, то я вышел вперед и взял ее из рук мальчика. С этой минуты я сразу стал известен всем присутствующим и потому почувствовал себя гораздо удобнее и лучше.

Я поспешно развернул тетрадку, сгорая нетерпением узнать, какую мне дали роль; кроме того, я хотел сейчас же приступить к ее изучению. Времени оставалось немного, всего только одна неделя, а за это время мне надо было хорошенько вникнуть в характер своей роли, изучить жестьц движения да, наконец, и выучить самую роль. Медлить было некогда. Вот дословно, что я прочел в тетрадке:

В это утро я был, что называется, в ударе, тем не менее не мог понять, как можно произвести сенсацию такой маленькой ролью. Мне казалось, что они пренебрегают или не доверяют моему таланту, потому что с такой ролью мог бы справиться самый посредственный, если не скверный актер. Что же, думал я, им же хуже, а не мне. Во всяком случае, я ни единым словом или движением не показал, что недоволен ролью, и стал обдумывать, как бы лучше сыграть ее и вложить в изображаемый характер как можно больше чувства и жизни. Но я был неправ и, наоборот, должен был гордиться полученной ролью, потому что, как я впоследствии узнал, ее писал специально для меня сам режиссер театра. Это я узнал от нашего первого комика, который выучил всю пьесу наизусть. Он сказал:

— А ведь наш режиссер очень неглупый господин; он очень удачно, придумал роль Джо Дженкса; без нее первое действие пьесы выходило какое-то безжизненное и бесцветное.

Наконец все роли были розданы, явился дирижер оркестра, и репетиция началась. Репетировали самую обыкновенную, старинную мелодраму, с начала и до конца которой без умолку пилит оркестр. Без музыки не обходится ни одно движение, ни одно слово актера. Садится актер — аккорд, встает — опять аккорд, а если переходит через сцену, так уж целая симфония. Особенно любит музыка премьершу; она не дает ей сделать ни одного самого простого замечания, вроде того, что идет снег, и преследует ее с первого акта и до последнего, когда она встречает свою мать и умирает; смерть сопровождается целым концертом. Я твердо убежден, что, если бы дирижер мог уловить тот счастливый момент, когда премьерша захотела бы чихнуть, сейчас бы дал знать оркестру играть веселую музыку. После двух-трех увертюр меня стало брать сомнение, не опера ли это в самом деле и не заставят ли меня, чего доброго, пропеть какую-нибудь арию.

Первая сцена происходит между трактирщиком, несколькими провинциальными сплетниками и злодеем. Режиссер (который, конечно, играет роль злодея) стоит в центре сцены, откуда удалились все участвующие в пьесе, и отсюда командует и делает известные замечания, жестикулируя имеющейся в руке тетрадкой.