На суше и на море 1975 - страница 60
ОБ АВТОРЕ
Беленький Марк Исаакович. Родился в 1941 году в Москве. Окончил Московский институт иностранных языков. Член Союза журналистов СССР. Публиковаться начал с 1961 года в журналах «Вокруг света», «Смена», «Сельская молодежь» и других изданиях, выступая главным образом с очерками о путешествиях, приключениях, о жизни за рубежом. Им переведено и опубликовано десять книг французских авторов. Заведует отделом в журнале «Ровесник». В нашем ежегоднике выступает второй раз. Сейчас работает над переводом книги французского путешественника Мишеля Песселя «Хождения в королевства Гималаев» для нашего издательства.
К очерку Марка Беленького
«ПОСЛЕДНЕЕ ОБЛАКО ЖАНА СЕРВЬЕ»
Вячеслав Пальман
БАКСАН:
ОТ ИСТОКОВ ДО УСТЬЯ
Очерк
Заставка Е. Г. Клодта
Окрестные пейзажи выглядят так.
В одну сторону, на север, бесконечная голубая даль, геометрически правильные ряды садов; яблони, груши, сливы устало свесили отягощенные плодами ветки. Через каждый километр— шеренги высоких, поджарых тополей — этих гвардейцев из охраны самой госпожи Флоры, все в темно-зеленых мундирах, остроголовые и молчаливые. По сторонам виднеются белокрышие села, деревни, поселки, они как бы связаны ниточками накатанных асфальтовых дорог. Дороги любовно обсажены фруктовыми деревьями, чтобы была тень и уют. Словом, хочешь кати на полной скорости, хочешь сиди под яблоней и жди Ньютонова подарка.
Картина, весьма приятная взору, созданная заботливыми и рачительными хозяевами. Мир, полный щедрот плодородной земли.
Это при взгляде на север.
В другой стороне, на юге, глаза видят чудо. Очень близко, рукой подать, с какой-то особенно резкой реальностью выступают крутые, зубчатые, изломанные горы, темно-зеленые, а то и черные внизу, ярко-белые наверху, и эта свежевыбеленная, причудливо изломанная линия хребтов особенно поражает, потому что трудно совместить снега с горячим и щедрым солнцем, обливающим и долину, и горы, и вот этих отдыхающих в шортах и белых сорочках с короткими рукавами. Лето же! Лето!..
Горы ни на одном метре не повторяют себя, они многолики; причудливы их ясно различимые разломы, черные обрывы, кривые и темные ущелья, провалы, уходящие в неизвестное, они возбуждают непереносимое любопытство, острое желание как можно скорее очутиться в их таинственных глубинах, насладиться необычностью, познать непознанное…
Горы велики и, как все великое, загадочно молчаливы.
Снег ровно светится на острых хребтах, за первой косо срезанной линией угадываются новые, более туманные хребты, еще ближе к небу кое-где вырисовываются вершины отдельных гор. Там настоящее царство камня и едва различимых издали темно-зеленых лесов. Там чудо.
Кажется, вот так: если пойдешь все время на юг по ровной, как стол, равнине с ее домами, садами, дорогами, полями, то через какое-то очень недолгое время непременно остановишься перед стеной, вырастающей прямо из равнины. И придется, если хочешь двигаться в том же направлении, карабкаться вверх, чтобы затем с какой-то высокой площадки оглянуться назад, на оставленную долину и ощутить особенную гордость, свойственную, наверное, орлам, глазастым турам и горцам, привыкшим взирать на подлунный мир только сверху.
Но конечно, горы не начинаются так вот вдруг, подобно высотным домам на столичной улице. На довольно большом пространстве между равниной и хребтами холмится уйма разнокалиберных увалов и горушек, беспорядочно и неровно заросших кустами терна, облепихи, колючки, дубками и грабами. Словом, лес, перелески, долинки, некрутые овражки, а уж далее, за ними, как роман за предисловием, которое просматривают наскоро, а не читают, постепенно вырастает удивительное царство настоящих гор, изрезанных ущельями и таинственными долинами.