На суше и на море 1983 - страница 11

Весной 1982 года Красноярский машиностроительный завод имени В. И. Ленина выпустил десятимиллионный холодильник!

Я поднимался на Караульную гору к старинной часовенке и реконструированной «казачьей заставе», откуда некогда дозорные предупреждали о приближении врага и куда теперь возят гостей, чтобы те могли любоваться городом с высоты орлиного полета. В море новой застройки едва отыскал я с юности знакомые ориентиры: тут купола восстановленной к юбилею старинной церкви; там темную хвою городского сада… Все остальное было перепланировано и обновлено.

От всех перемен, пожалуй, особенно выиграл Енисей. Город пришел к нему на поклон, раскрыл себя, убрав с берега все, что мешало гармонии воды и суши. Набережная, какой и Волга могла бы позавидовать, широкой, удивительно свободной полосой протянулась по всему левобережью. К ней примыкает красавец мост. Примыкает как раз там, где была когда-то паромная переправа.

Возле нее Антон Павлович Чехов по дороге на Сахалин наблюдал спиральные круги водоворотов Енисея. Тарантас ожидал парома. Писатель с жадностью смотрел на воду, мчавшуюся со страшной быстротой и силой. Ему казалось странным, что силач Енисей не смыл берега и не пробуравил дна. Именно здесь родились строки, которые так часто вспоминают обитатели берегов великой сибирской реки:

«Не в обиду будет сказано ревнивым почитателям Волги, в своей жизни я не видел реки великолепнее Енисея».

Чехов назвал Енисей могучим, неистовым богатырем, который не знает куда девать силы и молодость. Жизнь здесь, писал он, началась стоном, «а кончится удалью, какая нам и во сне не снилась».

В конце прошлого века, когда Чехов путешествовал по Сибири, и гораздо позднее, в годы юности моего поколения, за рекой, до подножия синих таежных хребтов, простиралась выжженная солнцем пустынная степь, изрытая норами сусликов. Как геодезист-изыскатель, я в тридцатые годы забивал там колышки на перекрестках улиц, существовавших лишь на чертежах проектировщиков.

Заречье особенно заметно пошло в рост с военных лет, когда в степи осели заводы, перебазированные из прифронтовых районов. Теперь за Енисеем второй Красноярск, больше старого, левобережного.

А на плоской вершине Афонтовой горы — Академгородок. Свой, красноярский. Не столь знаменитый, как новосибирский, но получивший уже известность далеко за пределами страны.

Красноярские биофизики разрабатывали систему жизнеобеспечения человека во время дальних космических полетов и пребывания на других планетах. Мне показывали герметизированный экспериментальный комплекс «Биос-3». Трое добровольцев затворников провели в нем. полгода. Внутри «космического дома» в особых отсеках-фитотронах при свете ксеноновых ламп злаки и овощи исправно выполняли порученную им работу: очищали воздух и влагу. Испытатели снимали урожай, пекли хлеб, готовили овощные блюда…

Красноярский Академгородок объединяет несколько крупных научных учреждений. Среди них — Институт леса и древесины, которому поручено, в числе прочего, изучение сибирской тайги не с узкоутилитарной точки зрения, а с позиций ее влияния на процессы, происходящие в биосфере. Экологи рассматривают зеленый океан Сибири как мощный источник кислорода; необходимого обитателям планеты. Программа «Сибирь» наметила для ученых института также разработку мер, которые помогли бы сохранять тайгу, повышать ее продуктивность, восстанавливать лесной покров, защищать наше национальное сокровище от вредителей и пожаров.

Над таежными просторами патрулирует лесная авиация. Летающие лаборатории института собирают оперативные данные о переменах, происходящих в лесных массивах. Наконец, в системе аэрокосмического наблюдения действуют спутники типа «Метеор», позволяющие составлять для огромных пространств верный баланс взаимодействия сил человека и природы, прогнозировать возможные изменения в лесном покрове.

Одна из программ, составляющих «Сибирь», — поиски способов использования углей восточных месторождений.

Их запасы в Красноярском крае колоссальны. Пласты Тунгусского каменноугольного бассейна занимают пространство, протяженность которого с севера на юг — тысяча восемьсот километров, с запада на восток — тысяча с лишним. Но это бассейн отдаленного будущего: северная природа, труднодоступность…