На веки вечные - страница 15

— Да, ситуация — лес темный...

Отпустив вожжи, немец попытался подняться, но тут же беспомощно рухнул обратно. Потом, растопырив четыре пальца, поспешно проговорил:

— Киндер, киндер!..

— Скажи пожалуйста, сигналы какие-то подает,— сказал Румянцев, ни слова, как, впрочем, и его напарник, не знавший по-немецки.

Он потянул вожжи, чтобы тронуть лошадь, но они , выдернулись — не то пулей, не то осколками были перебиты. Петр связал их, разнуздал лошадь и погладил ее по шее. Она неожиданно заржала. Услышав это, глухо откликнулись остальные.

— Тоже, должно, проклинают фашистов,— сказал Хлебникин и дал ей кусочек сахара. Лошадь сначала положила на его плечо морду, затем, волоча сани, медленно тронулась вперед.

— Скажи пожалуйста, скотина, а соображает, своих узнала,— разволновался Петр.— Значит, и ты, милая, испытала фашистскую неволю.— Он дал ей сухарик.

Обоз медленно приближался к нашим позициям. Два друга, случайно оказавшиеся обозниками, шли настороже, готовые в любую минуту пустить в ход оружие. Первым их встретил сержант Василий Франке.

— Почему не едете, а идете?

— Видишь, лошади еле ноги переставляют. Того и гляди свалятся,— ответил Румянцев.

В этот момент немец опять забеспокоился. Высунув из-под тряпья четыре пальца, он затараторил прежнее:

— Киндер! Киндер!..

— Все время чего-то просит,— сказал Петр.— А может, объяснить чего желает.

— Эх вы, полиглоты, — рассмеялся Франке.—Слово "киндер" в переводе на русский язык означает — дети. И получается, что у него четверо детей, которых он просит не оставлять сиротами, Понятно?

— Вот же нахал! — разозлился Хлебникин.— У него — дети, а у меня — кто? У меня тоже два сына. Думаете, он посчитался бы с этим, окажись в других условиях?..

Лежащих на санях перенесли в жарко натопленную избу. Немец был тяжело ранен, а у нашего бойца отморожены обе ноги. Срочно вызвали военфельдшера с санитаром. После того как они сделали свое дело, наш солдат рассказал, что попал в плен после контузии от разорвавшегося рядом снаряда. Когда пришел в сознание, стали допрашивать, но не сказал ни слова. Избивали зверски, держали на морозе в сарае. И так двое суток. Хотели расстрелять, но потом гитлеровский офицер сказал ему: "Мы тебя свяжем и с комфортом отправим к своим. Пусть порадуются, получив мерзлый труп".

— И меня положили на сани...

В это время бойцы разбирали обозы. В них оказались разные продукты.

— Ничего не трогать! — приказал комбат.— Наверняка, отравлено. Виктор Николаевич,— повернулся он к комиссару Осипову,— передайте нашему доктору, пусть займется всем этим.

Комбат оказался прав: продукты действительно были отравлены.

— Примитив, сдобренный обычным фашистским коварством,— сказал по этому поводу старший лейтенант Савичев.— Они рассчитывали, что мы сразу же навалимся на ихнюю отравленную еду, а потом нас можно будет переколотить, как щенят. Даже своего солдата не пожалели, принесли в жертву.

— А что немец говорит? — поинтересовался один из бойцов.

— Известно что,— усмехнулся комбат.— Должен был на все наши вопросы отвечать: вез, мол, продукты в свою часть, да заблудился. По дороге подобрал замерзшего русского солдата, был еще живой...

— Все-таки не ценят они еще нас как серьезного противника,—заметил комиссар — Думали, что мы способны клюнуть на такую ерунду.— Помолчав, добавил твердо: — Ну ничего, придет время — оценят.

Пользуясь временным затишьем, решили покормить личный состав. В нескольких термосах принесли обед — картофельное пюре с мясом. Вместе с хозяйственниками пришел и начальник штаба лейтенант Николай Михайлов. Он и комиссар батальона Осипов уже побывали в обороняющихся ротах, проверили готовность к отражению атак противника. Комиссар ушел — его срочно вызвали куда-то, а Михайлов остался — решил побеседовать с бойцами.

Закончив нехитрый обед, Петр Хлебникин вытащил из кармана вышитый кисет. Достал щепотку табаку себе, а кисет передал лейтенанту.

— Попробуйте нашу, моршанскую.

— Из такого кисета грех не угоститься,— сказал с улыбкой Михайлов. Он взял голубой шелковый кисет и с минуту рассматривал его. На одной стороне были вышиты два бутона красного мака, а на другой — слово "возвращайся".