На войне и в тылу - по-фронтовому - страница 66

Рафаил Фадеевич Шнейвайс — участник Великой Отечественной войны с первого до последнего дня. Был политработником — заместителем начальника политотдела полка бронепоездов, военным комиссаром особого бронепоезда. После окончания высших офицерских курсов танкистов стал комбатом в 1402-м полку самоходной артиллерии 2-й гвардейской армии. Воевал на Брянском, Центральном, Калининском, 3-м Белорусском фронтах. Был дважды ранен. Награжден орденами Отечественной войны 1-й и 2-й степеней, медалями «За боевые заслуги», «За оборону Москвы», «За взятие Кенигсберга» и другими.

После войны работал инженером на Магнитогорском металлургическом комбинате, с 1947 года — в газете «Челябинский рабочий» заместителем редактора. Ныне Р. Ф. Шнейвайс — персональный пенсионер республиканского значения, заслуженный работник культуры РСФСР. Он — автор (литературный псевдоним Н. Карташов) девяти книг.

Тяжелое — забудется,

Хорошее — останется,

Что с Родиною сбудется,

То и с народом станется.

Иосиф Уткин

В середине июня сорок первого года наш четвертый отдельный дивизион бронепоездов, который дислоцировался в Брянске, ночью подняли по боевой тревоге. Начались учения — обычные, ранее запланированные.

Я был тогда политруком, секретарем парторганизации дивизиона. На учения выехал с бронепоездом, которым командовал капитан Андрей Руденко. Это опытный командир. Великорослый, широкоплечий, немногословный. Сейчас он двинет в путь всю махину, которую мы называем «Борисом Петровичем» — БП.

Бронепоезд почти без остановок шел, пробиваясь сквозь пелену дождя. Если посмотреть на него из леса, который образовал как бы зеленый коридор, то и не понять — есть ли кто-нибудь за этой стальной броней, окрашенной в зеленый цвет.

Но это — кажущееся безлюдье. Все, что в эти часы и минуты происходит в бронеплощадках, на бронепаровозе, контрольных платформах и на проселочных дорогах, по которым, направляясь в грязном месиве, буксуют наши разведчики-бронемашины, все это — боевая и политическая подготовка. «Тяжело в ученье — легко в бою» — суворовский завет стал нашим лозунгом, мерой поведения, воинской жизнью, учебой.

Через смотровые щели, через триплексы видно, что уже заиграл рассвет, промелькнуло пока еще безлюдное сонное село. Бронепоезд громыхает по железнодорожным мостам, пересекает линию Волго-Днепровского водораздела — реки Рессета, Вытебеть, Цон. Сосновые и сосново-дубовые леса, ель, береза, осина, боры-брусничники, переходящие в полосу травяных боров…

Все это — Брянщина. Отчий край. Ратная доблесть этой земли уходит в седое прошлое, еще к походу князя Игоря через Севск в Половецкие степи — брянская земля дала легендарного Пересвета, зачинателя Куликовской битвы. (Об этом надо рассказать бойцам, совсем еще юным, как один, стриженным под машинку, только-только начинающим познавать, что такое срочная служба. Напомнить урок истории: Пересвет — это мерило всенародного мужества и объединения!)

Накануне учений мы говорили на партийном собрании, что такое боевая готовность. Пока — в учебно-тренировочных целях. А завтра?

Кто бы мог подумать, что это «завтра» ворвется в нашу жизнь так скоро — сегодня!

…В боевой рубке командира радист Сергей Михайлик «ловит эфир». Когда капитан Руденко выходит на паровоз, радист передает его приказания в бронеплощадки. В его распоряжении целая система связи и сигнализации: световая, звуковая, телефонная.

Вдруг взволнованный голос Михайлика:

— Товарищ капитан!

— Слушаю.

— Товарищ капитан, война…

По радио передавалась первая сводка Главного Командования Красной Армии о первом дне Великой Отечественной войны:

«С рассветом 22 июня 1941 года регулярные войска германской армии атаковали наши пограничные части на фронте от Балтийского до Черного моря…»

Не верилось в страшную реальность: может быть, в те минуты не хватило мужества, чтобы поверить. А там, на наших границах, уже восемь часов идет бой — как там? Ответ на этот вопрос был получен только через несколько дней.

«К концу первого дня, — говорилось в вечернем сообщении Совинформбюро 29 июня 1941 года, — и весь второй день войны только передовые части наших регулярных войск имели возможность принимать участие в боях, и только на третий, а кое-где на четвертый день войны наши регулярные войска успели войти в соприкосновение с противником».