На высочайших вершинах Советского Союза - страница 6

Он никогда не мог быть в положении известного западного альпиниста Фишера, который, проведя ночь на высоте приблизительно 4500 метров на Эльбрусе, признавался, что «ему еще никогда в жизни не приходилось испытывать чувства такого абсолютного одиночества».

Евгений Абалаков был всегда душой коллектива. Его талантливость, необычайная разносторонность знаний, душевная мягкость в сочетании с величайшей скромностью и чуткостью, с готовностью в любую минуту оказать каждому помощь, часто рискуя своей жизнью, влекли к нему людей. Он обладал каким–то даром покорять не только вершины, но и сердца всех, с кем он встречался на своем жизненном пути.

Абалаков был талантливым скульптором и акварелистом. Живописью он увлекался с юности, и его первые походы по Алтаю и Саянам отмечены целой серией характерных зарисовок. С особым настроением сделаны зарисовки Красноярских Столбов, которым суждено было быть первой школой будущего горовосходителя. Эти зарисовки Столбов встречаются и в студенческих тетрадях, среди записей лекций и в альбомах последних лет. Это дорогое ему воспоминание он бережно пронес через всю свою жизнь.

Позже, в горах Кавказа, Памира, Тянь—Шаня, каждый свободный час он стремился запечатлеть исполинские панорамы гор. Писались эти акварели во время восхождений, часто в условиях непогоды, шквалов, на большой крутизне. Это боевые листки его штурмов. Это рисунки особых горных миров еще не виденных ни одним художником.

Вот что записано в штурмовом дневнике на высоте 7495 м: «Спешу сделать в альбом наброски вершин Корженевской, западного гребня и других… Выходит коряво, трудно сосредоточиться. Но хорошо и это, потому, как позже выяснилось, — это оказались единственные документы, характеризующие западные вершины, ибо лейка замерзла, и ни одного снимка не вышло».

В этих набросках и законченных рисунках нам очень дороги верность и точность изображаемого. Художник, незнающий гор и попавший в них на короткое время, спешит разгадать их тайну и рисует их, стараясь схватить общие черты.

И только Евгению Абалакову были созвучны и близки каждый штрих вершины, каждый поворот скалы, рождение ледопада, игра света и тени в разные часы на снегу, на граните, только ему было доступна эта строгая простота, с которой он передает горы. Вот что пишет об этом товарищ Абалакова по восхождениям М. Ануфриков: «Вглядываясь в рисунки Евгения, мы начинаем по–новому воспринимать знакомую окружающую природу и в них всегда поражало нас особое, глубокое гармоническое спокойствие горных вершин».

Евгений Абалаков был большим, одаренным скульптором. Среди его талантливых работ широко известны скульптуры «Альпиниста», «Альпинистки», «Партизана», «Чкалова» и др. Им был создан памятник Ленину в городе Керчи, разрушенный во время войны.

Народный художник СССР, известный скульптор В. И. Мухина отмечала особую талантливость своего ученика. Скульптор профессор Е. Ф. Белашова писала: «Последняя работа Абалакова «Военный альпинизм». Боец в накинутой на плечи плащ–палатке стоит на скале. В руках автомат. Стоит спокойно. Но во всей фигуре такая сила, такая стальная мощь, что вы верите, что враг не пройдет, пока стоит на скале этот боец!

В этой скульптуре воплотились лучшие черты самого Абалакова. Он окончил своего бойца в день своей гибели, как бы воплотив в него все свое лучшее, героическое и прекрасное…».

Но в мир горных вершин Абалаков проникал не только как их хозяин и не только как художник. В нем все время жил страстный ученый, исследователь, географ. Стоит только почитать его отчеты о восхождениях и экспедициях, его штурмовые записки и путевые дневники, его статьи и доклады, как перед вами во весь рост встает человек разносторонних знаний, хорошо сведущий в тех научных дисциплинах, которые тесно соприкасаются с исследованием и изучением белых пятен на громадных пространствах Памира, Тянь—Шаня.

Его знание строения гор, жизни ледников, раскрытие им многих горных узлов, его помощь, оказанная науке в изучении неисследованных горных территорий — неоценимый вклад в историю высокогорных географических открытий.