На закат от Мангазеи - страница 5

– Тебя-то я и жду, – и придвинул Макарину огромную деревянную кружку с чем-то вонючим. – Будем?

Макарин отодвинулся.

– Спасибо. Но ты обознался, купчина.

Купец попытался собрать в кучу разбегающиеся глаза, у него это не получилось, он рыгнул и уронил голову на стол. Макарин огляделся. Напротив, в низком дверном проеме стоял грузный старик в заляпанном фартуке поверх темной рубахи и смотрел на него. У старика не было бороды и даже не было волос на голове. Зато был длинный шрам, тянущийся от виска до подбородка, из-за чего тонкогубый рот кривился вниз, придавая всему лицу траурное выражение. Старик медленно подошел к нему, вытирая руки полотенцем и умело лавируя между посетителями.

– Новое лицо, – сообщил он низким, похожим на медвежий рык голосом, – мне всегда интересно. Что пить будешь?

Макарин стащил с пальца перстень, положил на стол. Хозяин поднял его толстыми пальцами, пригляделся к собачьей голове на печатке. Вернул обратно.

– Слепой стал. Не узнаю людей с Разбойного приказа. Давно вас не было.

– Дел нет, и нас нет, Угрюм.

– А теперь стало быть, дела появились?

– Стало быть.

Угрюм покивал задумчиво. Мельком указал служкам на почерневший потолок. Наклонился к Макарину.

– Наверху комнатка тихая. Еду там накрою. Позднее сам приду. Не надо, чтобы нас вместе долго видели.

Лестница, ведущая на второй этаж, была темной, узкой, с закопченными стенами и продавленными ступенями. Тихая комнатка оказалась каморкой с маленьким закрытым оконцем и несколькими коваными сундуками вдоль бревенчатых стен. Почти всю ее занимал огромный тяжелый стол из рассохшихся дубовых досок.

Пока Макарин ждал хозяина, ему успели принести кувшин хмельного меда, немного хлеба и кусок жареной оленины.

Угрюм явился, когда меда уже не было, а от мяса оставались одни кости. Поставил на стол маленький графин мутного стекла и две маленькие деревянные чарки.

– На, испробуй. Берегу для особых гостей. Водка, финиколевая. Прямо из Аптекарского приказа. Всю усталость как рукой снимает. Старый воевода привез, да помер, а ее мне отписал.

Угрюм плеснул темную жидкость по чаркам, подвинул одну Макарину, проворчал «С прибытием», опрокинул в рот, не дожидаясь дьяка. Макарин отпил медленно, с достоинством, на франкский манер, как учили его еще в Посольском приказе. Водка была сладковатой, и на вкус напоминала какие-то давно позабытые с детства привозные фрукты.

– У нас тут еды не очень много, – сообщил Угрюм, – но если хочешь, харчевня неподалеку. Говори, челядь сбегает.

Макарин помотал головой.

– Не до еды. Давай ближе к делу. Утром к воеводе, а еще бы выспаться не мешало.

– К делу, так к делу. Но навряд ли я тебе сильно полезен буду. Как занялся кабаком, так и времени никакого не осталось. К тому ж от вас последний подъячий аж при Борисе приезжал. Лет шесть прошло. Я решил, что и не нужен вам больше.

– Работа у тебя такая, что и делать ничего не надо. Знай, держи уши раскрытыми.

– Я и держу. Но судя по серебру на печатке, ты не последний человек в Приказе? Что привело в наши края аж целого дьяка?

– Пропавший караван.

– Их здесь много пропадало за последние годы. Ты о каком?

– Три малых коча. Ушел прошлой осенью.

Угрюм задумался.

– Прошлой осенью пропало два каравана. Один на обской излучине, но его вогульские князьки приняли, это еще тогда стало известно. Воевода с Березова, помню, целый месяц за ними гонялся. А второй чуть позже. Степан Варза у них был за главного.

– Это он. Что знаешь?

Угрюм помялся, почесал лысину. Макарин наблюдал за ним искоса, стараясь не пялиться в упор, но примечать все детали.

– Да ничего особенного и не знаю. Варза этот – мелкий кряжистый мужичонка, из поморцев. Малые кочи, да. Числом три штуки. Помню, еще удивился, почему они выбрали малые кочи вместо обыкновенных торговых. Но подумал, раз главный поморец, значит и кочи малые. Эти полудикари любят все мелкое, – Угрюм засмеялся.

– И много ли было в этом караване поморцев?

– Вот не знаю. Может и еще кто, кроме главного. А может и нет. Поморцев тут за хороших капитанов держат. Море знают, отмели, камни. Бури им не страшны. А так, не любят. Скрытный народец. Всегда на отшибе. Почти как вогулы с юграками, только одеты по-нашему и говорят понятно.