Нацболы и скины - страница 16

Танечка (для клиентов Изольда) даже была немного умной, потому что совсем дурам в этом бизнесе делать нечего, разве что идти в шалман за пятьсот рублей час. У неё было неплохое образование и даже диплом философского факультета Московского Государственного Университета. Так что к своей работе Татьяна относилась весьма философски. «Вот заработаю денег побольше и свалю в Штаты, чтобы любить Россию с безопасного расстояния», — говорила она всё время. Василий был с ней не согласен. Ему казалось, что вместо того, чтобы ругать Россию и бежать на Запад, лучше попытаться сделать свою страну лучше, чтобы всякие америкосы нам завидовали, если живы останутся, в конечном счёте.

— Простите, мальчики я опоздала! — прощебетала высокая брюнетка, цокая к ним на высоченных шпильках. — Не выспалась совсем. Что же они меня в такую рань себе заказали? Небось, кокс всю ночь долбили, пердуны старые. Да ещё в метро я сто лет не каталась.

— Идём, — скомандовал Василий.

План был оговорён участниками ещё за несколько дней до момента «Х». Танечка-Изольда доложила, что периодически наносит деловые визиты дедушкам из обкома КПРФ, кои являются давними врагами НБП. В этот раз для свершения своего коварного плана парни решили прикинуться охраной, сославшись на случаи нападения на проституток из данного агентства, чтобы проникнуть в обком. А там уже поговорить за жизнь с «зюганоидами».

Данный дом находился недалеко от метро, так что найти его не составило труда. Татьяна лишь улыбнулась сидевшему внизу охраннику, и их всех охотно пропустили внутрь, даже не рискнув проверить документы. Они шли по покрытым красными ворсистыми коврами коридорам вглубь здания. Повсюду висели красные знамёна и портреты вождей, в общем, чего и следовало ожидать от резиденции коммуняк. Все шестеро молчали: они так понимали друг друга без слов, что делиться впечатлениями было ни к чему.

Татьяна толкнула одну из многочисленных дверей. Шторы в кабинете были плотно задёрнуты, лишь тусклая лампа освещала просторное помещение. Казалось, что здесь никого нет. Когда глаза чуть-чуть привыкли к темноте, стало возможно различить три тёмные фигуры и угольки их сигар, что издавали даже приятный пряный аромат. Татьяна прошла и встала у стены под портретом Сталина, похотливо глядя на членов обкома.

— Ты надела школьную форму, девочка? — проскрипел один из старых коммуняк.

— Да, — ответила Таня, распахивая пальто, под которым была самая настоящая советская школьная форма, разве что юбка была намного короче и открывала резинку чулок.

Василий и компания наблюдали за всем из-за двери. Кто-то надел балаклаву, кто-то закрыл нижнюю часть лица банданой, миниатюрной копией флага НБП. Татьяна подала им знак. В тот же миг дверь распахнулась, и пятеро лимоновцев влетели внутрь. Лысеющий старикан в очках почувствовал неладное и потянулся к кнопке вызова охраны, но Молот нанёс ему ловкий удар битой по пальцам. Послышался треск костей и сдавленный крик боли. Другой жирдяй чуть моложе первого начал задыхаться и уронил сигару в полупустой бокал виски. Третий молча вжался в кресло.

— Где партийная касса?! — прошипел Василий.

— Не скажу! — гордо, как партизан на допросе, ответил жирдяй.

Псих тут же приставил ему к виску дуло игрушечного пистолета, который был весьма похож на настоящий. Огромная капля пота скатилась по лицу прямо за шиворот. Жирного трясло. Внутри шла борьба боязни за свою жизнь и страха опозорить честь партии.

Вася дал команду связать их всех и уткнуть лицом в пол.

— Там в углу! — выдал наконец жирный, когда армейский ботинок Психа перестал давить ему на шею.

Очкарик недовольно заверещал, но получил от Серёжи уверенную затрещину. Подростку ещё никогда не доводилось бить человека, который был бы намного старше его самого. Это давало некое ощущение власти. Можно представить, что ты колотишь директора школы или даже собственного батю. Нет в мире человека, которому нельзя бы было дать пизды.

— Код от сейфа! — скомандовал Вася.

Ответом ему была лишь тишина. Однопартийцы и так поняли его молчаливый посыл, слаженно работая ногами по тюленьим тушам зюгановцев, пока окровавленные губы очкарика не зашептали код. Он чеканил слова быстро и чётко, потому что после каждой произнесённой цифры его лицо со стуком билось о ковёр. На грязно-зелёном ворсе осталась небольшая красная лужица, она становилась всё больше под воздействием крови из носа.