Начало - страница 9

— Угощайся.

— А откуда все это? Мясо, котелок, одежда и обувь, мыло? — спросила я, утолив первый голод.

— Повезло. Ночью на опушку вышел медведь, ну я его и пришиб. Еще когда летел, увидел деревню, так что решил оттащить туда тушу — хотел сменять на одежду. А оказалось, что этот медведь уже успел напасть на пару деревенских ребят, так что местные были мне очень благодарны и отдали взамен все это.

— А почему ты не остановился в деревне? Ведь это было бы удобнее, чем в лесу, разве нет?

— Ну, удобство сомнительное. Денег у меня нет, а деревенские жители обычно скупы. Впрочем, будь я один — остановился бы в деревне, а тебе там лучше не появляться. Кто знает, что местные могли бы себе надумать? Да и потом, разве в лесу хуже, чем в деревенском доме с блохами?

— Нет, что ты. Меня все устраивает, просто полюбопытствовала. И спасибо, очень вкусно! — мясо было просто пальчики оближешь, никогда ничего вкуснее не ела.

Эрвейн рассмеялся и протянул деревянную кружку с каким-то отваром, зачерпнутым из котелка.

— Вот, держи. Ты просто голодна, поэтому это и кажется тебе таким вкусным.

Я взяла кружку и уставилась в нее, пытаясь разглядеть свое отражение.

— Что ты там высматриваешь?

— Пытаюсь увидеть, как я выгляжу.

— Пей, потом покажу.

— Покажешь? Как? У тебя что, еще и зеркало есть?

— Зеркала нет. Пей, и пойдем к реке.

Умирая от любопытства, я в несколько гигантских глотков выхлебала кружку и вскочила в нетерпении, вызвав его понимающую усмешку:

— Я готова, идем.

Мы подошли к реке, Эрвейн прищурился, лицо его на миг стало отстраненным… и речная вода выплеснулась вверх, превращаясь в подобие зеркала.

— Смотри.

Что ж, я правильно определила — вид как у подростка. Высокая, худая, голенастая, чуть сутулая. Кожа неестественно белая, почти до синевы. Лицо худое, под глазами синяки как после недельной бессонницы. Хотя сами глаза хороши: большие, редкостного фиалкового цвета. Черты лица тонкие, но какие-то невыразительные. Волосы светло-русые. Словом, основа неплохая, есть над чем работать.

— Ну что, как впечатление, — в голосе Эрвейна явно слышалось ехидство, — нравится?

— Не самый худший вариант, — пожала я плечами, — ты говорил, что можешь помочь мне вспомнить жизнь прежней хозяйки тела.

— Я сказал, что попробую. Идем, тебе будет лучше прилечь.

Мы вернулись на опушку, я улеглась на спину, постаравшись максимально расслабиться, и закрыла глаза. Эрвейн посоветовал мне представить, как я сворачиваю все, что составляет мою личность, в плотный шар, максимально очистив разум. Было сложно, но постепенно я словно бы отстранялась от себя прежней, голова становилась все более пустой. В какой-то момент мне показалось, что тело тоже стало пустым и легким, будто наполненный гелием воздушный шарик. И тут же меня захлестнули воспоминания Ринавейл эр Шатэрран. Дом, семья, учеба, книги, разговоры…

Мне казалось, что прошли часы прежде, чем я снова открыла глаза, однако когда я это сделала, то обнаружила, что солнце практически не изменило своего положения на небосводе. Резко села, заставив Эрвейна подскочить:

— Ну что, вспомнила?

— Да, вспомнила. Но не так, как ты рассказывал — все, что происходило со мной здесь, я помню как будто бы прочитала или посмотрела спектакль об этом. И я по-прежнему помню все, что происходило со мной в том мире.

— А ощущаешь себя кем? И кстати, может, ты все-таки представишься?

— Ринавейл эр Шатэрран. Ей себя и ощущаю, только с дополнительным опытом и знаниями.

— Я мог бы догадаться, что только в клане Шатэрран могут незаконно практиковать тарр-эррей! — Эрвейн был явно зол. — И зачем проводить такой ритуал с дочерью главы клана?

— Не знаю. Я не помню самого ритуала, похоже, меня привели в бессознательное состояние перед его началом. И что мы теперь будем делать? Я вспомнила, наш клан и клан Шарэррах не очень-то дружны.

— Не очень-то дружны? Мягко сказано! Ты знаешь, что твой отец считает меня позором расы драконов?

Я в полном шоке уставилась на него:

— Нет, я ничего такого не знаю. Слышала как-то раз, он говорил что-то о полукровках в вашем клане, но причем тут ты?

— Я и есть полукровка, — кулаки Эрвейна сжались, — моя мать эльфийка.