Начало осени - страница 43
— А я по пьянке веселый бывал, — невпопад вспоминал Муленок. — Все целоваться ко всем лез. Однажды к чужой бабе с объятиями подвалил. Здоровая бабища…
— Ну и как?
— Никак. Муж морду набил…
— Кому?
— Мне, кому ж еще…
Посмеялись, представив Муленка, обнимающего толстую тетку, а после терпящего побои от ее мужа.
— С похмелья маяться — хуже нету…
Помолчали, вспоминая каждый свое. От светлых кирпичных стен тянуло сырым холодом. В оконном проеме розовело небо — к ветру.
— А чего это салажат на выпивку тянет? — вслух подивился Муленок. — Иной раз посмотришь, у магазина такие малолетки собираются…
— Да взрослые и затягивают, — пояснил кто-то.
— Брось — взрослые! — Колька махнул рукой. — Кто меня затягивал? Сам лез: как же, выпиваешь — значит, взрослый. Затягивают… Мы вот все тут алкаши, признанные и приговоренные, а скажите, кто из вас кого в пьянку затянул? Любят у нас дело так представлять: вот, мол, человек и не стал бы пить, да дружки его с пути истинного сбивают. Двое за руки держат, третий ему водку в рот льет. Юрик, ты многих затянул?
— Эх, кто бы меня затянул, залил бы в рот стакашку с похмелуги!
— А ты, Мурый, ты, Муленок, ты, Филипп? Никого не затаскивали силой в подъезд, чтобы там напоить допьяна?
— Самому мало, а я кого-то потащу…
— Только и смотришь, как бы на хвост кто не подсел. Проходными дворами крадешься…
— Малолетки эти сами к бутылке лезут. Сколько я их гонял…
— Вот и выходит, — подытожил Колька, — никто, кроме нас, не виноват, что мы здесь очутились.
— Никого не втягивали, один Седой у нас исключение. — Володька уже скалился, надоели серьезные разговоры. Мало их лекциями да беседами накачивают. — Седой, ты как пить начал?
Седой лишь ухмылялся, он привык к постоянным подшучиваниям, иногда злым. На днях ему сделали «велосипед», когда он пристроился после ночной работы подремать в бытовке. Сделать «велосипед» — осторожно вставить спящему меж пальцев на ногах полоски бумаги и поджечь их. Когда пальцы начинает припекать, спящий крутит ногами, будто на велосипеде едет.
— Его баба втянула! — смеются бригадники.
— Голос нашептал: иди, Седой, по скользкой дорожке…
— Да он и не алкаш вовсе. Ему в детстве кирпич на голову упал, с тех пор он голоса и слышит!
— И что они ему толкуют?
— Не ходи, говорят, близко к стенке, еще один упадет!
— Ох-ха-ха…
Бригадир сидел на обрезке деревянной опалубки, не принимая участия в общем разговоре. Никто не решался потревожить пустыми словами его высокую думу. Может, он соображает, как наряд погуще закрыть или от работы нудной, невыгодной отпихнуться. Он встал:
— Кончай балдеть, мужики!
Затворили новую бадью. Седой и Юрик накладывали серо-зеленую кашу в носилки, для удобства поставленные на ящик из-под гвоздей — нагибаться не надо, очередная пара подхватывала их и — в цех. Там Бугор и Муленок ровняли пол по бечевке, прихлопывали, гладили лопатами.
Едва успели сделать по три-четыре ходки, как к бадье подошел нарядчик, вызвал бригадира и стал что-то говорить ему. Тот, не соглашаясь, мотал головой, показывал рукой то на цех, то на дорогу, то на бадью с раствором. Нарядчик тоже махал руками — видно, настаивал на своем. За гулом мотора слов не было слышно, Наконец Бугор в сердцах плюнул, нажал кнопку на щитке, и ржавая, облепленная раствором корчага бетономешалки замерла, уставив в небо широкое горло.
— Колька, Володька, давайте сюда! — позвал бригадир.
Они подошли, чувствуя, что их ждет какое-то задание не из приятных. И точно…
— Уж коли вы с утра нынче справились, то вот — пойдете с Петровичем, он скажет, что делать.
— А чего надо-то? — поинтересовался Колька.
— Старую отопительную систему хотят пустить, колодцы требуется почистить, задвижки посмотреть, — объяснил нарядчик.
— Уродилась рожь в оглоблю… — непонятно сказал Филиппов. — Так пусть бы сами кочегары и чистили.
— У них своих дел хватает, — это Петрович. — Мало двоих будет, Александр Степаныч, давай еще одного человека. Да не гляди ты волком, закрою я тебе наряд, и сегодня, и завтра закрою, в обиде не останешься.
Бугор, видно, того и ждал. Он тут же выделил Седого, от него все равно толку чуть. Петрович взял конвоира, и они впятером отправились в жилую зону. Колька там давно приметил колодцы, прикрытые чугунными блинами-крышками. Здесь шла ветка отопительной системы, тянувшаяся от города к поселку. Когда-то ее отключили, а вот теперь надумали пускать.