Начало осени - страница 54

— Ну, как работалось? — Харя распочал вторую бутылку, налил стакан всклень.

— Да так… — Юрик явно был не в духе. — Через пень-колоду!

— На, прими…

Юрик принял, спросил:

— Занюхать нечем? — потянул носом запах керосина из рукава. — В этом чертовом цехе насквозь пропитался, — пояснил он.

Гена — железный старик! — от своей доли отказался. Знает норму, потому и дожил до этаких лет. Но он совсем расхулиганился, пытался каждого поставить по стойке «смирно», командирским голосом орал на мужика в зеленой куртке, на Юрика и так всем надоел — просто беда! Отделались от него, только крикнув ему на ухо: «Старуха твоя идет!» Гена тут же смылся.

Вскоре и они покинули насиженное место. По обеим сторонам колдобистой дороги из распахнутых ворот гаражей выглядывали сытые рыла «Волг» и «Жигулей», реже — беззубые радиаторы «Запорожцев». У машин копошились хозяева, что-то откручивали, смазывали, продували, завинчивали… На проходящих мимо алкашей они не обращали внимания — сами на птичьих правах, каждую весну обещают их с места согнать и детскую площадку построить.

Мужик в зеленой куртке свернул домой, ему захотелось с бабой своей разобраться. Никто не возражал — святое дело!

— Ну, куда двинем? — риторически спросил Харя, когда они остались одни.

Друзья молчали.

— Ясно, выходим на орбиту.

Орбита известная: от пивнушки до пивнушки, от одного магазина к другому. За день верст двадцать обломаешь.

После ужина Колька подался на продсклад. В широких, как у пожарного сарая, воротах прорезана маленькая калитка. Он толкнул ее — не заперто. В длинном пакгаузе рядами лежат мешки с мукой и сахаром, крупами, сухим картофелем. Высятся штабеля коробок с макаронами, вермишелью, консервами.

В дальнем углу, под лампочкой, низко свисающей с потолка, за обшарпанным столом сидит кладовщик Пименов, что-то черкает карандашом в пухлой тетрадке.

— Ага, пришел. — Пимен вгляделся в подошедшего ближе Кольку. — Вот какое дело — утром машина с базы приезжала, накидали товар абы как, надо уложить. Пшено вот сюда, к пшену же, сахар к сахару… — Он объяснил, куда что класть, и добавил: — Да чтоб бирки наружу глядели, а то хрен потом чего найдешь!

Кольку не учи — мантулил в гастрономе грузцом. Вот были денечки! Директор, как в магазин утром зайдет, кому первому руку для здоровканья тянет? Ему, Кольке. И виду не подаст, если от него уже вкусно попахивает. Об одном просил, умолял просто: не прогуливай! Хоть на карачках, а товар в отделы подай.

А как же? Иди поищи рабочего в магазин. Это каторга, если разобраться. Одно наверх подай, другое вниз отнеси, машина пришла — разгрузи, накопилась тара — погрузи. Проходы узкие, лестницы крутые, склады и подсобки тесные… Поэтому и берут туда всякого желающего. Разве что беглого не примут…

Так он размышлял, выкладывая штабелями коробки, перетаскивая мешки с крупой и ящики с консервами. Примерился спереть банку, ан нет, в щель не проходит, доску же отдирать — Пимен услышит. Чего на рога лезть… Тяжелее всего — мешки с сахаром. В том гастрономе, где он когда-то работал, больше сахар-песок шел, рафинад редко привозили. Хозяйки песочек охотней берут, избаловались.

В ЛТП чай внакладку не пьют. В пайке три кусочка пиленого: утром три и вечером три, а в обед — нету. И уж там как хочешь — либо внакладку, либо вприкуску, а то хоть и вприглядку. Лучше всего за щеку положить кусочек и кипяток, в котором столовские придурки вместо чая не иначе как веник заваривают потягивать. Да не весь оковалок мочить, а так, с краешку. С одним куском три кружки можно вытянуть, а пару заначить. На курево запросто поменяешь, а если прихватит на ветру, то чаек сладкий — первое лекарство.

Только вот мешки… Бугристые они, собаки, сквозь бушлат плечам чувствительно. А второго человека, хоть того же Филиппа, брать в помощь не с руки. Пимен не любит лишних глаз на складе. Колька таскал чувалы, а сам высматривал ящики с чаем. Углядел пару — фанерные, с блестящей окантовкой по швам. Нет, это не индийский… Куда же он индийский запрятал?

Пимен сосредоточенно щелкал костяшками на счетах. Колька позвал его: