Начало тьмы - страница 27

Вся эта часть острова представляла собой беспорядочно перепутанные цепи холмов и неглубоких впадин — Отари достаточно налюбовался ими за время поездки. Но нынешний путь существенно отличался от прогулки по укатанной дороге. Уж от дороги-то, во всяком случае, надо держаться подальше! Ило заранее решил, куда пойдет — мысль пришла, когда он вспомнил о Жюле и Уноме. Нет смысла дрожать в холмах, поминутно ожидая ареста, когда можно провести время в тепле и относительном комфорте. В муравейнике деревни наверняка найдется немало укромных мест — ведь даже Жюль, лазивший там полгода, не сразу нашел каморку старика. О том, что туземцы могут выдать его стражникам, можно не беспокоиться — чужаки для них вообще не существуют. Отари еще раз ощупал спрятанный за пазухой аппарат-переводчик, подаренный ему Кутюрфом — точную копию своего. Поправив сумку, зашагал дальше, угадывая в темноте почву под ногами. На ходу он время от времени оглядывался в сторону побережья, вслушиваясь в ночную тишину. Один раз показалось, что издалека доноситься свист — с полминуты Отари стоял, прислушиваясь. Так ничего и не решив, двинулся дальше — в деревню лучше прийти до рассвета.

Ходьба не давала отвлекаться — в кромешной тьме Отари то и дело спотыкался о камни, но что гораздо хуже, на склонах ноги скользили по траве. Если учесть, что вся дорога состояла из склонов различной крутизны, прогулка выходила утомительная… Может быть поэтому, выбираясь из очередной впадины, Отари не сразу осознал, что уже несколько секунд слышит какой-то звук — не то свист, не то шип. Выпрямившись на верхушке холма, он вдруг заметил, как из-за ближайшей гряды показался движущийся свет — резко подавшись назад, оступился и кубарем покатился вниз. В следующее мгновение все вокруг залил нестерпимый белый свет прожектора. Мигнув, луч убрался, на миг ослепив — невдалеке медленно прошла черная тень, и с отвратительным зудящим скрежетом проплыло нечто, напоминающее громадного жука — Отари даже успел заметить, как сворачивается и жухнет трава под металлическим брюхом. «Легкий танк!» Он и не подозревал, что у экспедиции имеются такие машины… Отдышавшись от внезапного испуга, перевернулся на живот и осторожно привстал. На верхушках отдаленных холмов еще играл слабый отсвет — вот в последний раз вспыхнула игла прожектора и все утонуло в глухой мгле. Подождав немного, Ило кое-как выкарабкался из заросшей кустарником лощины, огляделся… Сквозь сумрак проступали контуры холмов. Отари вскинул глаза к небу — черный свод приобрел лиловато-серый оттенок. Чертыхнувшись шепотом, координатор… теперь уже только по званию — бегом спустился по очередному склону и продолжил свой путь.

Несколько раз он наблюдал недалекие отсветы прожекторов и слышал свист двигателей — похоже, весь местный корпус стражи прочесывал сейчас холмы. Отари благоразумно придерживался низин, но больше ни одна из машин не проходила так близко, как в первый раз. Несмотря ни на что, он был полон оптимизма — время потрачено не зря, и теперь уже никакими силами не оцепить весь район поиска. Вероятно, посты будут расставлены по холмам. Не исключено и наблюдение с воздуха…

Еще несколько минут усиленного движения, и Отари добрался до глубокой длинной ложбины, за которой начиналась равнина. Отсюда до деревни уже рукой подать. Он с беспокойством поглядел на небо — становилось уже слишком светло, и его могли заметить. Из-за какого-то каприза атмосферы по настоящему темно здесь бывало только в начале ночи, все остальное время напоминало скорее затянувшийся рассвет. Но выбора не было — не оставаться же здесь на весь день, рискуя в любую секунду попасться на глаза страже. Поэтому, подтянув лямки рюкзака, он быстро пошел по дну ложбины, выбирая места потемнее и болезненно морщась от хруста сухих веток, устилавших почву. Надо подобраться поближе к деревне, дождаться появления ее обитателей и смешаться с ними. Ничего другого он сейчас изобрести не мог и решил положиться на судьбу — ведь о его контактах с туземцами не знал никто, кроме Жюля Кутюрфа… Добравшись до конца ложбины, он залег в пышно разросшихся кустах и принялся за тяжкий труд — ожидание.