Начало всех Начал - страница 36

Люцифер воскликнул:

– Так ограничь его, Господь! Если не хочешь вообще стереть с лица земли… почему-то.

– Увы, – ответил Творец сожалеюще, – тогда не достичь того, чего Я хочу.

– А чего Ты хочешь, Господь?

– Многое хочу, – ответил Творец сумрачно. – Многое. Очень даже многое.

– Ты не можешь сказать?

– Могу, – ответил Творец, – но понять ты это не сможешь. У Меня есть План, но осуществить его может только человек.

– Этот комок глины?

– Он недолго останется комком глины.

Люцифер оглянулся на дерево.

– А какая роль отведена этим яблокам?

Творец ответил с неудовольствием:

– На самом деле яблоки как яблоки. Да и не яблоки это вовсе, а так… плоды. Но нужен, как Я уже сказал, запрет. Это первый запрет! И пока единственный. Я смутно прозреваю, что человека развивать можно только через систему запретов. Чем их больше, тем человек сможет подниматься выше, совершенствоваться и становиться сильнее.

– Куда подниматься?

Творец покачал головой.

– Ты тоже увидишь. Потом. Сейчас у человека первый и единственный пока запрет: не есть плоды с этого дерева. Этим он отличается от животных. У них запретов нет. А у него есть.

Люцифер сложил крылья в задумчивости.

– Так что же здесь хорошего? Им больше можно, чем человеку?

– Да, – согласился Творец. – Животные делают все, что хотят. Они, увидев такие плоды, не могут удержаться, чтобы не съесть. Животная часть Адама тоже будет понуждать съесть эти плоды! Но он должен уметь делать и то, что животные не умеют.

– Что?

– Воздерживаться, – ответил Творец терпеливо.

– Воздерживаться?

– Это очень важно, – сказал Творец задумчиво.

Люцифер поинтересовался:

– А почему не выдать все запреты сразу?

Творец улыбнулся, и весь сад вспыхнул дивным огнем.

– Под всеми запретами даже я рухну. Нагрузки нужно увеличивать постепенно! Духовность вырастает в преодолении так же, как и мускулы.

Ева пошла собирать ягоды, а Адам, набегавшись и наигравшись с животными, рухнул под дерево с раскидистыми ветвями и уже готов был заснуть, как вдруг заметил неподалеку человека, чуть повыше ростом его самого, а еще сразу было заметно, что травинки под ним не сгибаются.

– Все верно, – сказал человек одобрительно, – я ангел.

– А почему так похож?

– Хочу понять человека, – сказал ангел. – Ведь недаром же тебя создал Господь?

– Тебя зовут Рафаил? – спросил Адам. – Мы с тобой уже разговаривали.

– Как узнал? – спросил Рафаил в удивлении. – Я же сейчас совсем другой!

– Разговариваешь иначе, – объяснил Адам. – Хорошо разговариваешь. Гавриил, например, никогда со мной не говорит, хотя я вижу, как он за мной наблюдает. А Кассиль вообще не отвечает даже на вопросы, хотя я не раз обращался к нему.

Рафаил ответил весело:

– Мы разные, Адам! Мы разные.

– Это я вижу, – ответил Адам недовольно. – А почему разные?

– Сам Господь разный, – пояснил Рафаил, голос его стал серьезнее и почтительнее. – А ты что, всегда одинаковый?

Адам подумал, помотал головой.

– Вообще-то нет.

Рафаил засмеялся.

– А с кого ты сделан?.. Вид у тебя усталый… Это тоже для нас непонятное… Мы не устаем. А было бы интересно!

– Ничего интересного, – ответил Адам.

– Ладно, Адам, не хмурься, жизнь хороша, в саду так прекрасно! И ты должен быть счастлив, что это все принадлежит тебе. Весь мир, все деревья, кусты, травы, звери, птицы, рыбы и даже вон те далекие горы и стекающие с них реки… Ладно, спи! Я вижу, у тебя глаза уже слипаются.

– Да, – пробормотал Адам. – Так хочется спать…

– Интересно, – сказал Рафаил завистливо, – что это за ощущение… Наверное, очень приятное чувство?

– Не знаю, – ответил Адам, засыпая, – но спать… хорошо…

Рафаил снова вздохнул, человек лежит под деревом со счастливой улыбкой на лице, дышит спокойно и ровно, совсем не заботясь, что кто-то обнюхивает его с интересом, кто-то чирикает над головой, а любопытные муравьи деловито осмотрели добычу, оценили и даже попробовали затащить в норку.

Сон Адама был странным и тревожащим: он не ощущал тела, не видел ни себя, ни сада, с холодком ужаса и обреченностью понимал, что вообще ничего нет, а есть только Яйцо, это и есть начало начал, когда нет ни времени… ни пространства. Но вот лопнуло Яйцо… а скорлупки брызнули во все стороны… и несутся через черную бездну… через ничто. Брызги материи бесконечно долго неслись… медленно остывая… сворачиваясь, загустевая… уплотняясь, и все это время его снедала жуткая тоска одиночества.