Начинаем жить - страница 13

Так оно и шло, Наталья Петровна рвалась в Москву, а Павел Антонович ее удерживал.

— Слушай, Паш, — завела с утра разговор Наташа, — у нас постное масло совсем кончилось. Съезжу-ка я в Москву, привезу масла и курочку.

— Жара сегодня, сорок градусов на солнце. В городе дышать нечем, — сообщил в ответ жене Павел Антонович. — Я сейчас Ляле по мобильнику позвоню, пусть Ирину к нам везут и постное масло заодно купят.

Радикальное противоконфликтное средство Павел Антонович нашел внезапно и очень обрадовался. Пятилетняя Ирина лучше всех бабу Нату на месте удержит.

— Нечего девчонке в городе делать, — прибавил он. — Пусть сами в жаре пекутся, а ребенка привезут.

Наталья Петровна на секунду задумалась и махнула рукой.

— Будь по-твоему, Паша. Я знаю, что ты против моей поездки в город. Костьми ложишься, лишь бы я не поехала. Почему, не знаю, но будь по-твоему. Иринке и впрямь в Москве делать нечего, только мучиться. Пусть скорее привозят. И сахара пусть прихватят, — тут же сообразила она, — я тогда смородину сварю. Милочка смородиновое варенье очень любит.

— Лады, — обрадовался Павел Антонович. — Звоню немедля.

— Но если Милочка попросит меня ей помочь, ты сам тут с Иринкой будешь управляться, — на всякий случай предупредила она.

— Если попросит, буду, — согласился он и тут же набрал Лялин телефон.

Лялю приглашение очень обрадовало. Сердце у нее за родное дитя болело, а тетю Наташу с дядей Пашей теребить было неловко. С Санькой, Александром Павловичем Иргуновым, Коньком-Игрунком, они вместе выросли, ее покойная мама — для Саньки тетя Лиза — выучила его французскому языку, можно сказать, путевку в жизнь дала, но родней они все же не были, отсюда и неловкость. А раз позвали, Ляля отправит к ним дочку с превеликой охотой и большой благодарностью.

«Шумел-гремел пожар московский» — распевала Ляля басом, встряхивая Иринкины трусы, прежде чем уложить их в сумку: на даче чем больше трусов, тем лучше. Не тете же Наташе стирать. Как раз до субботы хватит, а там она приедет и сама все выстирает.

Солнце жарило вовсю. Духотища в Москве стояла несусветная, а у них в центре в особенности — ни деревца кругом, ни кустика. Был когда-то двор, в котором Ляля выросла, гоняла на велосипеде, собирала шампиньоны, а теперь его раскопали. Пообещали новый выход метро построить, да, видно, раздумали, потому что уже не первый год стоит деревянная огорожа над раскопанными ямами, посерела вся, а дело ни с места.

— Ирка! Собери игрушки, какие с собой возьмешь! — распорядилась она, покончив с трусами и майками, запихнув сверху свитер, куртку и резиновые сапоги на всякий случай, мало ли, в лес пойдут. И еще дождевик на случай дождя.

— Сейчас собирать? — осведомилась основательная пятилетняя дочь.

— Немедленно! — грозно распорядилась Ляля. — Папа скоро придет, пообедаем и поедете.

— А ты?

— У меня работы много. Папа тоже ночевать не останется, отвезет тебя и вернется.

Иринка накуксилась, она хотела, чтобы и папа с мамой с ней поехали, там остались и жили с ней вместе.

— Эх, Ирусик, и я бы рада с тобой пожить, да работа не отпускает, — вздохнула Ляля и представила себе загородные красоты — крутом зелень, цветы цветут, ягоды зреют. — Ты там воздухом дыши за нас с папой и ешь за обе щеки, ладно? Не капризничай. Бабу Нату слушайся.

— А деду Пашу?

— И деду Пашу тоже.

— А деда Паша говорит, чтобы я бабу Нату не слушалась и с ним вместе в канаву лезла лягушек ловить, а баба Ната не разрешала, говорила, испачкаюсь и от лягушек цыпки будут.

Иришка, подняв круглую мордашку, внимательно смотрела на мать темными глазами, ожидая разрешения серьезной проблемы.

— И чем у вас дело кончилось? — поинтересовалась Ляля. Глаза у нее смеялись. Она прекрасно представляла себе шутника Павла Антоновича в белом пикейном картузике набекрень, в вельветовых брюках с пузырями на коленях и сандалетах на босу ногу. Он озорно подмигивал Ирке левым глазом, подбивая на всевозможные шалости. А аккуратно одетая Наталья Петровна, снисходительно поглядывая на мужа, решала, каким шалостям быть, а каким не бывать ни-ког-да!

— Деда Паша сам мне лягушечек наловил, маленьких-премаленьких. Я на них посмотрела, и мы их обратно выпустили. А цыпок от них никаких не было. А какие цыпки? Желтенькие, на ножках? Я хотела, чтобы от лягушек цыпки были.