Начну все с начала - страница 35

— Спасибо. Я действительно рад, но есть препоны, которые надо убрать. Прежде всего, получить штамп в паспорте о разводе.

Я ее поцеловал и помчался на работу. На работе все нормально. Я сразу вошел в процесс, но мне позвонили из общежития. Оказалось, что у дежурной снова лежит повестка из суда, который состоится завтра в 11 часов утра. Когда после работы, я зашел к дежурной, то увидел Лидочку. Первую дежурную, оказавшуюся в моей кровати. Протягивая мне повестку, она очень убедительно попросила уделить хоть часочек времени для проведения чайной церемонии, которая ее потрясла такими глубокими древними традициями. Она как будто нырнула в нирвану. Ей очень хочется это сделать сегодня, причем по углубленной программе. Немного ошалевший от ее речи, я согласно кивнул головой. В десять часов вечера Лидочка запирала за собой мою дверь. Я раздетый лежал в постели, куда она нырнула без приглашения. До часу ночи она мне доказывала преимущества профессионалок перед любительницами. Азарт, большое желание и опять азарт заставили меня отдаваться без дураков. Когда Лидочка ушла, я остался полностью выжатый. Но и она еле двигалась. Уползла.

До начала суда я пришел в себя. Судьей оказался высокий симпатичный молодой мужик, примерно моего возраста. Может даже чуть моложе, но такого же роста и комплекции. Это ему представлена возможность за час разобраться в том клубке жизни, который мы с Ириной запутывали все годы нашей совместной жизни. Но какое бы решение он сегодня не принял, моего решения никто не изменит. Могут затянуть во времени, но переубедить меня сейчас не сможет никто. Рано или поздно, развод состоится. Конечно, лучше все закончить сегодня.

От соседнего стола мне приветливо улыбалась Ирина. Она пришла раньше со своим адвокатом. Она демонстративно мне машет руками, а потом посылает воздушный поцелуй.

— Встать! Суд идет!

Судья поднял молоток. Судя по всему, увидел ползущую по столу муху, потому что поднял молоток повыше. Изо всех сил грохнул молотком по столу. По мухе не попал, а поэтому стал еще более суровым.

— Слушается дело о разводе гражданина Рубина Виктора Ивановича и гражданки Рубиной Ирины Тимофеевны.

Ирина сидела за столом в твердой уверенности, что я уже давно сожалею о своем решении. Живу одинокий, покинутый. Без вещей, без денег, больной. Брошенный и голодный. Что просто жду удобного момента для извинений перед ней. Она громко сказала адвокату, но адресуя судье и мне:

— Думаю, Витя уже готов прекратить это представление. Ваша честь! Разрешите. Мои родители, инвалиды второй группы, и я готовы забыть все плохое, все разногласия. Вот сейчас, Витя, ты после тяжелой контузии, серьезных ранений, из-за своих психических расстройств остаешься раздетый, а уже приближается осень, потом зима. Живешь в заводском общежитии. Ты питаешься, где попало и чем попало. А ведь дома у тебя все есть. Машина, гаражи, дача, квартира, мебель. Живи, пользуйся и радуйся. Все годы нашей совместной жизни мы были счастливы. Это ничего, что ты инвалид, без специальности и образования. Что не можешь найти приличную работу. Мы твоя семья, всегда будем рядом в эти трудные минуты. Перестань капризничать, ведь это сказывается твоя контузия. Забирай свое заявление. Идем домой и будем жить спокойно. С завтрашнего дня активно начнем твое лечение. Будем ставить тебя на ноги.

Судья слушал ее, очень внимательно следил за моей реакцией на ее речь. Он еще раз полистал дело, а потом обратился ко мне:

— А Вы что скажете?

— Ваша честь! На имущество, тряпки, нажитые вместе, я не претендую. Я еще раз заявляю: мне ничего не нужно от этого благородного семейства. Все жизненные ценности людей у них сводятся к наличию барахла. Мне их жалости и сожаления не надо. Для них я псих, безработный, инвалид и бомж. Они громко хотят проявить жалость к убогому. При первой возможности засунут меня в психиатрическую больницу. Я офицер, прошел войну, служил после всех контузий еще три года. Ни там, ни здесь неполноценным меня не считают. Мне надо 2–3 года, чтобы твердо встать на ноги. Я заканчиваю КИСИ, учусь на пятом курсе, причем довольно успешно. Остался один год. Уже сейчас я зарабатываю столько, что через полгода будет у меня машина, квартира и остальное. Даже в три раза больше, лучше и качественнее. Наша эта семья умерла. Жена сама ее прикончила. Я Вас очень прошу, я настаиваю нас развести, а если возможно, то сегодня.