Надежда Егоровна - страница 7
«Новые люди, не понимают моей манеры, плохо знают Звягинцева», — с досадой думал Федор Петрович об издателях.
Как-то раз он попросил жену почитать его новую рукопись:
— Пробеги-ка там свежим глазом… да попридирчивее, с карандашиком, до мелочей добирайся.
Надежда Егоровна два дня читала рукопись, терпеливо проставляла на полях птички и галочки, выписывала на бумажку отдельные шероховатые фразы.
— Ну как, мамочка, наскребла кое-чего? — обратился к ней Федор Петрович. — Выкладывай, жду…
Надежда Егоровна пытливо заглянула мужу в глаза:
— Откровенно, Федор, начистоту?
— Какой же может быть вопрос?.. Мы же с тобой не чужие.
Жена отложила в сторону исписанную бумажку.
— Ну что ж, послушай! Читается книга, ничего не скажешь… А прочла — хочется в окно выглянуть, на улицу выйти, людей послушать. Они, может, и о маленьком говорят, а каждый по-своему — с радостью, и с болью, и с беспокойством. А у тебя в книге что-то все очень гладко да ровно уложено, словно ты и среди людей не жил. А ведь в «Золотой россыпи» ты не так писал… Помнишь, читатели тебя письмами завалили — и бранили, и в друзья напрашивались, и в гости приехать к себе звали…
— М-м-да! — только и нашелся сказать Федор Петрович.
Засунув руки в карманы, он прошелся по комнате, потом снисходительно усмехнулся:
— Строга ты, мать, строга! Посади тебя в издатели — пришлось бы писателю Звягинцеву менять профессию…
Федор Петрович долго листал страницы рукописи.
Неожиданно задребезжал звонок. Федор Петрович с недоумением подумал, что гость в такой поздний час совсем некстати. Звонок повторился.
— Варя, Варвара!.. Да открой же! — не поднимая головы, закричал Федор Петрович. — И скажи, что я спать лег!
Из кухни никто не ответил.
«Спит наша королева», — с досадой подумал Федор Петрович, вышел в сени, открыл дверь и столкнулся с Варей. Пропустил ее впереди себя в дом и долго с недоумением смотрел, как Варя стаскивала с ног грязные сапоги.
— Поздненько, знаете… И кажется, третий раз на этой неделе?
— Надежда Егоровна к Тарасенковым посылала за творожницей… А их дома никого не было… ждала, ждала, — не очень уверенно бормотнула Варя и скрылась на кухне.
Утром Федор Петрович рассказал жене о поздних возвращениях Вари.
— Да, да… Я присмотрю, — пообещала Надежда Егоровна.
Но, как видно, слова хозяйки не подействовали на Варю. Девушка по-прежнему пропадала по вечерам, и вся работа по дому в эти часы ложилась на жену. Да и вообще, как показали Федору Петровичу наблюдения, Надежда Егоровна и Варя вели себя довольно странно. Они частенько о чем-то шептались, надолго запирались в спальне и никого к себе не впускали. А как-то раз, вернувшись в сумерки домой, Федор Петрович услышал в спальне Варино пение, сопровождаемое игрой на скрипке. Скрипка часто умолкала, обрывала песню и Варя. Тогда, отбивая такт ногой, кто-то ровным, терпеливым голосом объяснял: «Здесь „ми“, „ми“ две четверти… Начали… три, четыре», и скрипка вновь вела незатейливую мелодию.
Федор Петрович осторожно приоткрыл дверь в спальню, но она заскрипела и выдала его.
Лысый, сухонький старичок, учитель пения из местной школы, шагнул навстречу Федору Петровичу:
— Извините великодушно!.. У меня, знаете ли, ремонт в квартире. С ведома вашей супруги решили позаниматься у вас. Прошу прощения, если помешали. Последнее упражнение.
— Пожалуйста, пожалуйста, — немного опешив, согласился Федор Петрович и покосился на Варю, которая перебирала стопку нот на столе.
На другой день Надежда Егоровна положила перед мужем ученическую тетрадь и попросила решить задачку с двумя неизвестными.
Федор Петрович отодвинул рукопись в сторону, долго бился над задачкой, потом сконфуженно признался:
— Знаешь, мамочка, сплошная неизвестность… все перезабыл.
— Вот и со мной то же самое, — пожаловалась Надежда Егоровна.
— Да и зачем тебе все это?
— Как будто не догадываешься?
— Та-ак! Понимаю! — не скрывая раздражения, ухмыльнулся Федор Петрович. — Вполне романтическая история… Сердобольная хозяйка не щадя сил просвещает молодую девушку, рвущуюся к свету и знаниям… А по сему поводу в доме секреты, тайны, конспиративные уроки музыки…