Надежда и Вера - страница 9

     Немного отдышавшись, Вера перешла на более спокойный тон:

     – Надька, да успокойся, все в порядке. Хотя признаюсь по секрету – и только тебе, как своей любимой сестричке: кое-что все-таки случится. Сегодня вечером. Предчувствие тебя не обмануло. И знаешь, что произойдет? Я напьюсь!

     И опять взрыв истерического хохота.

     – Ты бы знала, каким вином нас вчера угощал Серж! Полный отпад! Я ничего подобного никогда не пила. А он, представляешь, подразнил нас только одной бутылочкой – и все. Приходите, говорит, завтра, то есть сегодня, тогда и отведем душу. Так что давай быстрее к нам, сестренка! Один глоточек – и все, ты на небесах! Без всяких монастырей! Бегом сюда, Надька!

     Надежда с досадой нажала красную кнопку и прекратила этот разговор. Ей на душе стало совсем плохо. Чтобы успокоиться, он присела на ствол упавшей сосны, достала из сумки термос и налила в стаканчик немного чая. Сразу разлился приятный аромат добавленного в заварку барбариса.

     «Один глоточек – и ты на небесах, – усмехнулась Надя, вспомнив слова сестры. – А как насчет: «Вкусите и видите, яко благ Господь»? Если им предложить вкусить не вина, а Господа? Вызовут неотложку – и в палату №6. С готовым диагнозом».

     Выплеснув остатки недопитого чая на землю, он поднялась и пошла дальше – туда, где на фоне прозрачного весеннего неба вдали блестели монастырские кресты.

     Никольская обитель небольшая. Выросла она на месте поселения нескольких монахов, искавших уединения и тишины, какую те нашли на живописном берегу, где заканчивался сосновый лес и текла река. Под рукой было все: и тепло, и нехитрая еда. А главное – было то, к чему рвалась русская душа, уставшая от мирских сует, возжелавшая наполниться Божественной благодатью, в сравнении с которой все блага земные были настоящим прахом. За первыми отшельниками пришли новые, за ними – еще, так и основав в этом тихом, живописном уголке, словно созданном Самим Творцом для уединенной молитвы, монастырь в честь одного из самых любимых и почитаемых на Руси святых – Николы Чудотворца.

     Десятилетия атеизма сотворили с этой святой обителью то же, что и повсюду. Своих новых насельниц – теперь это уже были не монахи, а монахини – Никольский монастырь встретил жутким запустением: стены главного храма и келий были полуразрушены, на куполах росли деревья, а внутри гулял ветер. Но черницы и этому были рады. Поселившись в одной тесной комнатке, а старенького иеромонаха поселив в другой, через стенку, они начали то, ради чего оставили мир и пришли сюда: молиться, растворяя свои души в общении с Богом, укрощая все, чем еще манил мир. Однако настоящее возрождение обители – не только материальное, но прежде всего духовное – началось, когда сюда пришла игуменья Адриана.

     Ее приходу предшествовало событие, потрясшее один небольшой город, который не был обозначен ни на одной карте бывшего Союза. Это был даже не город, а «почтовый ящик» – совершенно закрытая, секретная территория, где сосредотачивались крупные научные центры, лаборатории и предприятия, занимавшиеся разработкой новейших оборонительных, наступательных, разведывательных и других систем, о которых простые люди не только не догадывались, но и не имели ни малейшего представления.

     Таких городов-призраков было немало. Жили в них и трудились самые светлые умы отечества, делая потрясающие открытия, настоящие прорывы в разных отраслях науки. Труд, научный подвиг этих талантливых ученых оценивался государством вполне достойно – и наградами, и материальными вознаграждениями, однако их имена держались в строжайшей тайне, как и то, над чем они работали. Такое было время. А когда оно кончилось и начался распад всего, что цементировало, развивало, охраняло некогда огромную страну, «почтовые ящики» стали городами – с нормальными названиями, а общество узнало имена многих ученых, кто там жил и трудился.

     Среди них было имя Светланы Ермаковой – профессора прикладной математики, возглавлявшей разработку программного обеспечения ракетных навигационных систем, а позже в совершенно новой, малоизученной сфере – генной инженерии, где она стала одним из первопроходцев. То, что ей удалось, поражало всех коллег, с кем она трудилась: они не переставали восхищаться размахом ее открытий, научных выводов, находивших практическое применение и в обороне, и в медицине.