Надежда на счастье - страница 48

Оливия же в очередной раз вздохнула.

– Быть матерью – это иногда ужасно утомительно, – пробормотала она.

Когда Конор открыл дверь и заглянул в кухню, Оливия стояла у стойки. В одной руке она держала миску, в другой – ложку и что-то размешивала в миске. На Конора она даже не подняла глаза.

– Всё в порядке? – спросил он.

– Понятия не имею, о чем вы. – Оливия поставила миску на стойку и потянулась за банкой с мукой.

– Судя по тому, как Бекки вылетела отсюда… Ох, я подумал, что снова началась война. И я послал за ней девочек, чтобы убедиться, что она не натворит глупостей. Например, не сбежит из дома.

Оливия промолчала. Конор переступил порог и вошел в кухню. Поставив ведро со сладким картофелем на коврик, он закрыл дверь и, прислонившись к ней спиной, внимательно посмотрел на Оливию. Такой сердитой он не видел ее с тех пор, как она узнала, что он – профессиональный боксер.

– Так чем же провинилась бедняжка Бекки? – спросил он.

Оливия поставила банку с мукой на место. Не глядя на Конора, ответила:

– Думаю, Кэрри вам уже все рассказала.

– Да, все захватывающие подробности.

Она возмущенно воскликнула:

– Очень рада! Рада, что вам это кажется захватывающим. Уверяю вас, если бы у вас были собственные дети, они доставляли бы вам множество неприятностей.

Конор ухмыльнулся.

– Да, понимаю. Подобные ситуации – это проклятие всех матерей. Но что же вы теперь собираетесь делать?

– Собираюсь сделать так, чтобы это не повторилось, – решительно заявила Оливия. – Я хочу поговорить с мамой мальчика.

– Что? – Конор недоверчиво покачал головой. – Поговорить с его матерью? Но ведь парнишка окажется в очень затруднительной ситуации. Поговорите с ним, если считаете нужным, но оставьте его мать в покое.

– Пусть окажется в затруднительной ситуации. – Оливия вспыхнула. – Ему должно быть стыдно.

– Но почему? Парень всего лишь поцеловал хорошенькую девочку. Думаю, это вполне безобидно.

– Поцелуй – безобидно? – переспросила Оливия. – Но ведь это может привести к…

Конор скрестил руки на груди и пристально посмотрел ей в глаза. Оливия поджала губы и отвернулась.

– Бекки слишком молода для таких вещей, – сказала она, разбивая в миску яйцо. – Ей всего четырнадцать.

– Но ведь это был всего лишь поцелуй. Сколько лет было вам, Оливия, когда вы поцеловались в первый раз?

Она ничего не ответила. И Конор вспомнил предыдущий вечер, когда он коснулся пальцами ее губ, а она посмотрела на него так, словно впервые увидела. Да целовалась ли она вообще когда-нибудь? Ему вдруг захотелось получить ответ на этот вопрос. Да, он непременно должен был это узнать.

– Так сколько же, Оливия?

– Думаю, вас это не касается.

– А я думаю, что вы никогда еще не целовались.

– Нет, целовалась. – Она взяла бутылочку с ванилью, вытащила пробку и вылила ложку коричневой жидкости в тесто. – Дважды, – добавила она, порывисто отставляя бутылку. Ваниль брызнула ей на руки и на стол.

Конор громко рассмеялся.

– Два раза? Целых два раза?

В следующее мгновение в голову ему полетело яйцо. Но Конор не зря был профессиональным боксером. Реакция у него была отменная, и он сумел уклониться от удара. Яйцо пролетело у него над головой и разбилось о дверь. На пол сползли белок, желток и скорлупа. Он присвистнул, потом выпрямился и с ухмылкой проговорил:

– Отличный удар, только слабый. Хотите еще раз попробовать?

– Вам так нужно надо мной издеваться? – спросила Оливия с дрожью в голосе.

Он направился к ней, и она тут же отступила на шаг, упершись спиной в стойку.

– Ну давайте. – Конор раскинул в стороны руки. – Я готов.

– Что?

– Вы целовались целых два раза. Поделитесь со мной опытом. Покажите, как это делается.

– Не буду!

Он посмотрел ей в глаза и сокрушенно покачал головой.

– Так я и думал. На вашем счету нет ни одного поцелуя.

Оливия вскинула подбородок и с вызовом проговорила:

– Что ж, хорошо! – Приподнявшись на цыпочки, она коснулась губами уголка его рта и тут же отодвинулась. – Вот, видите?

– И вы называете это поцелуем? – Конор рассмеялся. – Дорогая, я не знаю, что это было, но уж точно не поцелуй.

Она покраснела и с обидой пробормотала:

– Нет необходимости смеяться надо мной. Не у всех есть ваша… ваша…