Надежда Земли - страница 2

Дэви всмотрелась в сгущающийся мрак уходящего дня. Барьер мешал ей разглядеть все детали, но она знала, что находится за ним. Драконы были рождены в огненном мире. Давным-давно большинство драконов выращивали там своих детенышей, но она и Нидхегг — а также восемь малышей, которых воскресил ее супруг — были последними в своем роде. Новые яйца уже находились внутри Дэви, но пройдут недели, прежде чем они будут готовы к инкубации, и еще год, прежде чем вылупятся.

— Будь внимательна! — в низком голосе Нидхегга прозвучали нехарактерно резкие нотки. — Твой разум где-то блуждает.

— Я же уже извинилась, — из ее пасти повалил дым. — Мне нелегко. Я хочу вернуться в Инишоуэн к нашим детям.

— Думаешь, я не хочу того же? — последовало еще больше дыма. — Неужели ты желаешь взвалить на себя еще одну вину? Мы должны почтить память нашего потерянного малыша, приведя его домой.

Дэви ничего не ответила. Каждый из них настолько погряз в горе, что их вежливое общение можно было считать чудом. Она вложила еще больше силы в свое заклинание. Они практически достигли магического барьера, отделяющего Землю от родины драконов. Воздух потемнел и засиял радужным светом. С кончиков ее крыльев сорвался электрический разряд, в воздухе запахло озоном.

— Я не была здесь с тех пор, как мы поселились в старой стране, — пробормотала она.

— Так долго? — по крайней мере, скорбящие нотки покинули его голос. — Но почему?

Гнев, который раньше ускользал от Дэви, обрушился на нее, как несущийся поезд. Внутри нее вспыхнуло пламя, которое вырвалось через пасть.

— Потому что, — прорычала она, — я сотни лет была убеждена, что осталась единственным выжившим драконом. Зачем мне возвращаться в наш мир, если я не планировала умирать?

— Ты рисковала, когда пыталась освободить меня в тот первый раз, — тон Нидхегга был успокаивающим, нежным. — На твоем месте я бы сделал то же самое.

— Рисковала и в итоге проиграла, — простонала она. — Я изо всех сил старалась освободить тебя от темных богов, но у меня не хватило сил. К тому же я бросила кладку яиц, чтобы вытащить тебя. Это был чертовски трудный выбор. Ты или наши дети. В конце концов, я потеряла и то, и другое, — она вздрогнула от носа до кончика хвоста, алая чешуя дождем осыпалась с ее шкуры.

— И я люблю тебя за то, что ты рискнула, — Нидхегг повернул голову и пристально посмотрел на нее. — Ты все-таки спасла меня. Просто это заняло на несколько сотен лет больше, чем ты рассчитывала, — он молчал в течение пары взмахов крыльев. — Я никогда не был так счастлив, как в тот момент, когда покинул этот проклятый пограничный мир, который Перрикас зовет своим домом. Властелин силы и энергии, мать его. Скорее мелкий деспот. Он сохранил мне жизнь только для того, чтобы питаться моей магией, в попытке уберечь свое жалкое подобие мира от увядания. А этот идиот Д'Чель лишь все усугублял. Он постоянно заглядывал ко мне в тюрьму и злорадствовал, я жаждал разбить его лицо и засунуть эти идеальные зубы ему же в глотку.

— Откуда ты узнал, что огонь дракона оживит наши яйца? — спросила она. — Если бы я была в курсе, что все настолько просто, то давно бы уже сделала это.

— Нет, все не так просто. Я намного старше тебя, Дэви, — Нидхегг выпустил в ее сторону нежный язычок пламени. — Вполне возможно, что я самое старое живое существо на Земле. В моей голове множество мелочей и деталей. Тем более нам нечего было терять.

Дэви подумала о святилище, которое создала из своей кладки, когда вернулась без Нидхегга после первой попытки спасения. Она так сильно скорбела, что яйца оказались погребены под грудами драгоценных камней некогда бывшими ее слезами.

— Наверное, ты прав, — пробормотала она и остановилась. Нет причин признавать, что она хранила яйца как напоминание о собственной ошибке.

— Приготовься, — крылья Нидхегга забились так быстро, что превратились в размытое пятно. Дэви закрыла внутренние веки, чтобы защитить роговицу. Мир драконов был местом пламени и света. Несколько мгновений спустя знакомые запахи обволокли Дэви, опалив легкие, тем не менее она глубоко вдохнула, даже если это причиняло боль. Под ней расстилался обугленный пейзаж, прекрасный в своей бесплодности. Красная, оранжевая и черная выжженная земля тянулась во все стороны.