Надкушенное яблоко Гесперид - страница 7
– А что тут разбираться? Написано – прекраснейшей. Какие еще вопросы?
– Очень даже есть вопросы! – вскричали обе богини хором. Но дальше хор расстроился. Доводы у обеих были различны.
– Я первая нашла! – кричала Афродита.
– А может, я красивее! – не сдавалась Афина.
– Вы бы еще Химеру позвали, – фыркнула Гера. – У нее тоже есть претензии! Раз так – пойдемте к Зевсу. Он главный – пусть и разбирается.
Но если Гера и рассчитывала на заступничество державного мужа, то она просчиталась. Крепко наклюкавшийся нектара в смеси с вином громовержец только отмахивался обеими руками от налетевших на него богинь и ничего внятного не отвечал. Только когда возмущенная Гера швырнула в него куском амброзии, метко попав по лбу, глаза Зевса слегка прояснились.
– Что вам опять, о женщины?!
– Кто из нас прекраснейшая? – закричали богини хором, на этот раз тройным.
– Откуда ж я знаю? – искренне поразился Зевс.
– А кто будет знать?
– Ну-у… Спросите чего полегче… Хотя… Видите – вон там, в лесах под Троей, ходит пастух с овцами? Его зовут Парис, пусть он вам и отвечает. А я соглашусь, – и голова Зевса снова опустилась.
– Зачем ты их туда, о громовержец? – вежливо спросил Гермес, до того молча наблюдавший всю сцену, после стремительного отбытия трех богинь.
– Да что им… Пусть пробегутся, – захихикал Зевс. – Какая разница, куда, лишь бы отсюда. Впрочем, если тебя это так уж волнует, можешь их проводить. Заодно и расскажешь потом, что им скажет пастух.
И отключился окончательно.
Златокудрый пастушок Парис мирно дремал на заросшем мхом большом камне под старой оливой. Овцы лениво бродили вокруг. День клонился к вечеру. Ничто, как говорится, не предвещало…
Но вдруг началось. Воздух вокруг задрожал, пошел вихрями, из которых стремительно и беспощадно материализовались три фурии… Нет, не фурии, но прекраснейших и величавых богини. Правда, обалдевший и испуганный Парис так и не смог понять этого до тех пор, пока они не представились.
– Слушай, пастух, – сказала ему одна из них, с виду постарше прочих. – Тебе явлена великая милость. Перед тобой – три богини.
Парис только ошалело крутил головой.
– Я – Гера, супруга громовержца Зевса, повелительница богов и людей, – продолжала тем временем фур… богиня. – Вот эта, в шлеме (кстати, могла бы хоть на свадьбу причесаться по-божески) – Афина, а вон та – Афродита.
– Богиня Красоты и Любви, – добавила «вон та».
– Не перебивай, – осекла ее Гера. – Так вот. Громовержец Зевс, мой великий супруг, повелел тебе, о пастух, ответить нам, кто из нас троих – прекраснейшая.
– И отдать ей яблоко, – вставила молчавшая до сих пор богиня в шлеме. – Кстати, где оно?
Гера неожиданно смущенно начала говорить что-то о том, что яблоко осталось на Олимпе и что это совершенно необязательно… Но тут откуда-то из воздуха возник и присоединился к компании еще один персонаж – стройный юноша с хитрыми глазами. Ноги его были обуты в забавные сандалии с золотыми крылышками. В руках он держал небольшой жезл и довольно помятое яблоко.
– Я принес яблоко, о Великая, – любезно заметил он. – Так что все на месте, можно приступать.
С этими словами он всучил яблоко ничего до сих пор не понимающему Парису.
– Ну? – нетерпеливо уставились на Париса все три богини.
Тот молчал и хлопал глазами.
– Подождите, прекрасные. Видите же, человек не в силах прийти в себя от восторга, что видит вас, – успокоил их юноша. – Надо дать ему время. А заодно – конкурс так конкурс – неплохо было бы, чтобы каждая из вас как-то представила себя ему. Кто хочет быть первой?
– Неважно, кто чего хочет, – фыркнула Гера. – Первой буду я.
– А я тогда требую, чтобы мое выступление было последним, – заявила Афродита.
Афина молча пожала плечами.
– С порядком определились, – подытожил бойкий юноша. Парис к тому времени сообразил, что это, судя по всему, был бог Гермес. – Итак, начинаем наш конкурс. Номер первый – Прекрасная Гера.
Гера прокашлялась и натянуто улыбнулась.
– Если ты по справедливости признаешь прекраснейшей из всех меня, о Парис, – начала она медленно, явно выбирая слова. – Я… ты будешь щедро одарен. Ты станешь большим человеком. Я подарю тебе власть над всеми… Ну, в разумных пределах, конечно… ты будешь властвовать над Азией, да, и будешь разумным, великим, милостивым царем.