Надломленный мозг - страница 19

– Жди! – И захлопнул.

Оставшись на площадке, она ждала долго. Успела рассмотреть все дверные полотна, все полы, ступени на лестничных маршах, стены в поблекшей краске, местами с выбитой штукатуркой. Устала стоять на одном месте. И даже не устала, а нетерпение, мысли об оставленной в руках бандита дочери подгоняли ее. Думая, что о ней забыли, она снова потянулась к кнопке звонка, но вместо этого постучала в дверь костяшками пальцев. Однако никто не открыл. Ксюха постучала громче, и только после этого дверь вновь отворилась и на пороге вырос все тот же парень с луково-водочным запахом, но уже без рубахи на плечах:

– А, это ты? – сказал он. – Жди! – И опять закрыл.

Снова продолжилось ожидание. Но скоро это вывело женщину из себя. Непонятно, что происходило. Она кулаком забарабанила в дверь. Вновь недовольно выглянул мужчина:

– Сказал тебе, жди! – И стал прикрывать дверное полотно.

Но женщина настойчиво удержала дверь, упрямо прокричала:

– Он не может ждать! Он ранен!

Отступив, парень пропустил ее. Она вошла в квартиру. Кислые запахи ударили в нос. Она сморщилась. Кинула взгляд по грязному полу прихожей, по стене с крючками, на которых висела какая-то одежда, похожая на лохмотья. В углу в кучу свалено грязное тряпье. Парень закрыл дверь и пошел в комнату. Она заглянула туда же. Увидала на грязном столе серию пустых бутылок и объедки, на стульях и по полу разбросаны женская и мужская одежда. А на разложенном зеленом диване две голые полупьяные девушки кувыркаются со вторым парнем. Другой мебели в комнате нет, стены в облезлых неопределенного тона обоях, окно без штор, тюля, занавесок. Заметив Ксюху, одна из девушек, с длинными свалявшимися потными волосами, большой грудью и широкими бедрами, привстала на диване, весело позвала:

– Иди к нам! – И, замотав грудью, взвизгнула, показывая, как им тут хорошо.

Передернувшись, Ксюха отступила в прихожую. Войдя в комнату, парень, впустивший Ксюху, столкнул с дивана на пол напарника, досадливо бросил:

– Пошли! Иначе Квазимодо головы отрежет!

Поднимаясь с пола, его напарник недовольно буркнул, как будто квакнул по-лягушачьи:

– Он же подстрелен – может, подохнет? Куда спешить?

– Ты скорее подохнешь, чем он! – сказал парень и влепил напарнику по уху, приводя в чувство. – Давай, давай, собирайся! – Начал поднимать с пола свои вещи и надевать их на себя.

– Эй, а мы-то как? – подхватилась вторая девушка – худая, с тонкими ногами, с плоской грудью и без выраженных бедер.

– Собирайте манатки, если не хотите, чтобы Квазимодо вышвырнул вас голыми! – квакнул парень, потирая ухо.

Спрыгнув с дивана, девушки кинулись за своей потрепанной несвежей одеждой. Худая, натягивая ее на себя, недовольно сверкнула глазами в прихожую, выговорив Ксюхе:

– Откуда ты появилась? Не было печали – черти накачали! Приперлась! Людей от веселья оторвала!

Впятером вышли из квартиры. За дверями подъезда девушки мгновенно растворились в темноте. Трое сели в побитые «Жигули», которые были приткнуты возле подъезда. Парень с луково-водочным запахом – за руль, его напарник – на переднее пассажирское сидень, Ксюха – назад. Поехали. Когда в темноте остановились у дома женщины, парень с переднего сиденья повернулся к ней и попросил квакающим просящим голосом:

– Ты это… ничего не говори Квазимодо.

– Зачем мне это? – пожала та плечами.

Под тупым хрипом Квазимодо, помогая ему в темноте подняться с пола, парни стали оправдываться. Он, явно осознавая, что они выкручиваются, заткнул им рты:

– Не мычать! Знаю я вас!

Пройдя в темноте к столу, Ксюха обняла кинувшуюся к ней дочь. Напоследок, видя только силуэты женщин у стола перед окном, Квазимодо с угрозой произнес:

– Если развяжете языки о том, что было, всех порежем! – И пошел из горницы.

После этого женщины молчали, как будто в рот набрали воды. Молчали, когда к ним в дом пришли опера, молчали и после, даже между собой никогда не вспоминали об этом происшествии.

Утром следующего дня Пегас, Мышонок и Червяк опять стояли навытяжку перед (Тихоновым. Среди них не было Квазимодо. Пегас, пряча глаза, докладывал Тимуру, как Квазимодо подстрелили, как он свалился с моста. Уверял, что все концы в воду. Раскосые глаза Сихонова смотрели на всех сразу и ни на кого конкретно. Это держало в напряжении. Тихо Тимур напомнил, что два дня, которые они просили, истекли. Старательно Пегас пытался перевести стрелки на пропавшего Квазимодо – ведь это именно тот просил два дня. Провал на мосту он упорно валил на подельника. Если бы тот раньше времени не показал свою рожу, все было бы тип-топ. Между тем Тимур не слушал его – у него было испорчено настроение. Его не интересовало сейчас, кто был виноват в провале, ему нужен был положительный результат. А то, что он получил, ставило ему крепкие подножки. За спиной у Сихонова стояли два крупных подручных, на голову выше него. Чуть в стороне от троицы неудачников мялся с распухшей вывихнутой рукой Коршун. С ним Тимуру тоже было все ясно: Коршун провинился по самые уши – потерял Ингу с ребенком. Когда выскочил из подъезда, ее уже след простыл. Метался в темноте из стороны в сторону, но нигде не нашел, как будто сквозь землю провалилась. Он даже не догадывался, что она была совсем рядом с ним. Просто заскочила в подвал, дверь которого оказалась открытой. Плотно прикрыла ее за собой. Стояла и ждала, и прислушивалась. А чтобы ребенок не издал ни звука, не обнаружил ее, она в темноте дала ему грудь. Он схватил сосок и стал тянуть молоко причмокивая. Не солоно хлебавши, Коршун вернулся назад. Она услыхала через дверь его характерное кряхтение, и это кряхтение потопало вверх по лестничному маршу. Подождав еще, Инга осторожно вышла из подвала и припустила бежать что было духу. Те, кто в темноте случайно видел ее бегущей, наверняка подумали, что у девки не все дома. Чтобы так бездумно бежать с маленьким ребенком на руках, надо быть совсем без головы. Никого из провинившихся Сихонов не оправдывал. Выдохнул: