Надушенный рукав - страница 35

— Есть доказательства, что комнату Макино взломали, — намекнул Сано. Если Даемон вернулся убить Макино, он не мог войти через дверь, где его увидели бы стражники.

— Это не я, — ответил Даемон с нахальной беспечностью. — И я не убивал Макино. Он был жив, когда я уходил из поместья.

— Кто-нибудь может за вас поручиться? — поинтересовался Сано.

— Нет, но у вас есть мое слово. А оно сегодня дорогого стоит.

Самодовольная улыбка Даемона намекала на его отношения с сегуном. Сано знал, что он не послушный сексуальный раб, но мужчина, который использовал свое тело и обаяние для достижения цели.

— Вы совершите ужасную ошибку, если обвините в убийстве моего племянника, — пригрозил властитель Мацудайра, явно подразумевая, что сёгун защитит Даемона и накажет Сано за клевету.

— Возможно, у меня не будет выбора, — ответил Сано.

Честь обязывала его продолжать расследование, несмотря ни на что. Сейчас перед Сано открылись две дороги. Одна вела к Даемону и властителю Мацудайре, а также к рискованной стычке с ними, если Сано докажет их причастность к убийству. Другая — к еще одному подозреваемому, который мог оказаться не менее опасным.

Даемон улыбнулся:

— Ваш выбор, сёсакан-сама, — сунуть голову под меч палача или прыгнуть в костер. Потому что мы с вами оба знаем, что есть еще кое-кто, связанный с расследованием. Тот, кто сделал бы все, чтобы удержать при себе союзника — или наказать предателя.

— Если Макино предал канцлера Янагисаву, у того был мотив его убить, — рассуждал Сано.

— Канцлер оказался бы в очень невыгодном положении по сравнению с кланом Мацудайра, — согласился Хирата.

Они шли по военному лагерю в анклаве Токугавы из поместья властителя Мацудайры. Отани наступал им на пятки, Ибэ тащился позади. Темно-серые облака затянули небо, грозя новым дождем. От солдат, сгрудившихся вокруг костров и в палатках, доносились бормотание и смех.

— Предательство Макино могло стоить канцлеру власти, — поторопился добавить Отани, окончательно снимая вину со своего господина и перекладывая ее на врага.

совершал. А если Сано собирался выступить против влиятельного Янагисавы и нарушить их перемирие, которое три года служило ему защитой, следовало готовиться к битве не на жизнь, а на смерть.

— Я хочу запастись уликами против Янагисавы, прежде чем шагну в огонь, — пояснил Сано.

Поместье канцлера Янагисавы располагалось на отдельном участке земли в эдоском дворце. Стражники на смотровых башнях и высокие каменные стены, увенчанные острыми пиками, держали взломщиков на расстоянии. Особняк представлял собой лабиринт сообщающихся флигелей, окруженный бараками вассалов. Глубоко внутри укрепленной сердцевины находились личные владения канцлера. Янагисава сидел за столом на помосте в своем кабинете, где всю стену занимала рисованная карта Японии. У помоста стояли на коленях двое мужчин. Один — Като Кинхидэ, советник сёгуна по государственным финансам, член совета старейшин и главный соратник Янагисавы. Другой — первый вассал Янагисавы, Мори Эйгоро.

— Какие известия о состоянии военной казны? — спросил Янагисава.

Като развернул на столе свиток. У советника сёгуна было широкое, доброжелательное лицо, глаза и рот казались прорехами на потертой кожаной маске.

— Вот сегодняшний баланс. — Он указал на выведенные чернилами цифры. — А тут подношения, которые мы рассчитываем получить от наших союзников.

Янагисава подпер рукой подбородок и нахмурился при виде сумм. У властителя Мацудайры в военной казне, несомненно, больше. Янагисаву терзали сомнения, мудро ли он поступает, бросая вызов властителю Мацудайре. Но было уже слишком поздно для опасений. А решительность выигрывала много неравных битв.

— Сколько у нас людей? — продолжил Янагисава.

— На данный момент в Эдо пять тысяч, — сказал Мори. Его гибкое, ладное тело контрастировало с рябым лицом, набрякшими веками и беспутным видом. — Еще две тысячи на подходе из провинции.

Но у властителя Мацудайры целая армия Токугавы. Янагисава затянулся из серебряной курительной трубки, пытаясь успокоить нервы. Комнату заволокло едким дымом. Возможно, это начало конца.