Наемники Гора - страница 10
— Все! — сердито рявкнул он. — Больше нет!
Женщины, в помятых и грязных после ползанья по земле и драки за хлебные корки одеждах, снова с отчаянными и жалостными криками, начали приближаться к фургону. Кнут со свистом и сухим выстрелом рассек воздух над их головами, и женщины испуганно отпрянули.
— Еще! — взмолились они. — Пожалуйста!
— А теперь все подите прочь, — рявкнул на них возница. — Пошли отсюда, шлюхи!
— Но у Вас же есть хлеб! — в отчаянии крикнула одна из них.
Конечно, это было верно. Фургон была закружен Са-Тарновым хлебом, а также, кстати, зерном и мукой. Он вез порядка полутора сотен гореанских стоунов таких припасов. Вот только все это добро было предназначено для полевых кухонь наступающей армии, а вовсе не для бродяжек слоняющихся вдоль дорог.
— А ну назад, шлюхи! — закричал возница. — Я везу провиант для армии!
— Пожалуйста! — заплакали женщины.
— Я вижу, что серьезно ошибся, решив накормить Вас! — раздраженно крикнул он.
— Нет, Нет! — выкрикнула женщина. — Мы сожалеем! Мы просим у Вас прощения, щедрый сэр!
— Пожалуйста, байте еще хлеба! — выпрашивали другие.
Мужчина угрожающе замахнулся на них кнутом. Это был тарларионовый кнут. Не хотел бы я получить удар этим.
— Назад! — приказал он.
Некоторые все же попытались напирать и приблизиться к фургону.
— Хлеба! — просили они. — Пожалуйста!
Тогда возница перешел от слов к делу, и, несмотря на то, что перед ним были свободные женщины, опустил кнут среди них и на них, и толпа сразу с криками боли и ужаса, подалась назад и рассеялась.
— Раз Вы так решили, завтра не получите ничего, — сердито, объявил возница.
— Нет, пожалуйста! — зарыдали женщины.
— А ну, на колени, — скомандовал он, и все женщины повалились на коленях перед задком фургона. — Головы вниз, в землю.
И женщины безропотно подчинились его команде. Признаться, я не был уверен, что следовало командовать свободными женщинами таким способом. Все же, так обращаться скорее подобало с рабынями. Однако, любые женщины, даже свободные женщины, хорошо выглядят, когда повинуются мужчине. Особенно это касается рабынь, которые, должны повиноваться. У них просто нет никакого иного выбора.
— Можете поднять свои головы, — разрешил он. — Надеюсь, Вы раскаиваетесь?
— Да, — простонали кое-кто из женщин.
— Возможно, у Вас появилось желание, попросить у меня прощения? — намекнул он.
— Мы просим у Вас прощения, щедрый и благородной сэр! — закричала женщина.
— Да, да! — поддержали ее остальные.
— Хорошо, — кивнул возница, по-видимому, слегка смягчаясь, — завтра мы посмотрим.
Он опустил кнут и, усевшись на свое место на фургонном ящике, левой рукой потянул за деревянную рукоятку, отжимая покрытые кожей тормозные колодки, державшие переднее колесо.
— Хо! — закричал он на тарлариона.
Выстрел кнута, скрип дерева, лязганье цепей упряжи, недовольное ворчание животного, и огромные деревянные, окованные по ободу железом колеса начали свое вращение. Фургона тронулся с места. Пару инов я наблюдал за ним, а потом, привязав веревку к шее Фэйки, скомандовал ей:
— За мной.
Быстро нагнав фургон, я оглянулся и бросил взгляд назад. Женщины на дороге, уже поднимались на ноги. Несомненно, они все еще были ужасно голодны. Многие из них выглядели крайне изнуренными и ошеломленными. Очевидно, они только этим утром добрались до дороги из своей разоренной войной деревни. Теперь им предстояло изучить каково это, быть женщиной следующей за фургонами.
Сдернув свой мешок со спины Фэйки, я забросил его, а следом за ним копье и щит в фургон. Потом, подпрыгнув, я оказался в кузове, и уселся на фургонный ящик рядом с возницей.
— Тал, — сказал он, пристально разглядывая меня.
— Тал, — поздоровался я, привязывая веревку Фэйки к борту фургона.
Женщина осталась снаружи, почти вплотную к борту, настолько близко, что я мог бы особо не напрягаясь дотронуться до нее рукой. Она была здорово напугана теми взглядами, которые бросали на нее кое-кто из свободных женщин, стоявших у обочины дороги.
— Не подходить, — несколько раз сурово повторял возница, всякий раз замахиваясь своим кнутом, когда какая-либо из этих женщин пыталась приблизиться к его повозке.