Нафанаил и другие

Kroshka.Ru (Виноградова Марина Анатольевна)

Нафанаил и другие.

Не понимаю, как это получилось!

Сколько себя ни спрашивал, ответить так и не смог.

Рылся в памяти до изнеможения, всё бестолку. Никакая интуиция меня ни разу

не побеспокоила о грядущих изменениях в моей судьбе.

Началось с того, что мать стала нас чураться.

Сестра ее почему-то лучше понимала, а мы с братом сильно обиделись.

Но есть-то что-то надо! Голод нас не мучил. То одно дадут, то другое.

Но обида ввергала в какую-то панику. А как же тогда жить? Если еще

вчера ты был маленьким, а сегодня, с бухты-барахты, считай себя совершенно

взрослым. То, что я грядку с огурцами одним прыжком перемахиваю,

не считается. То, что до вершины любого дерева на три счёта взлетаю, тоже.

Просто, непонятно, как жить. Никто больше не воспитывает, не держит и

не упрекает. Сам себе хозяин. Вобщем, глупость необъяснимая. Сам-то я

в глубине души понимаю, что рано от рук отбился. Но судьба есть судьба!

Как-то душным медовым вечерком, когда ни сквознячка – ни шороха даже

у самой земли, и собаки вокруг дышат, как исторические паровозы, провоняв на

всю округу своей слюнявой брутальностью, у калитки нашего дома появились

малознакомые люди. Они о чем-то посовещались между собой и вошли во двор.

Собственно, так я и стал олигархом.

Ни больше, ни меньше!

Ну, и брат тоже, конечно, (но он другого склада, и ему оно не нужно).

Дальше началась какая-то чертовщина.

Та славная тетка, от которой всегда вкусно рыбой пахло, сумела подхватить меня

просто на лету. Я думал, она менее проворная.

Брат попался ей в лапы, как последний растяпа.

И основной принцип нашего существования с ним был навечно разрушен.

«Пища – да, руки – нет!» – так мы с ним условились, одичав буквально на глазах

за считанную пару дней. Собаки нас зауважали. Таких полетов, что мы устраивали

над их головами они еще долго не забудут. Дикость дает прыжку плавную стремительность, а голод – легкость невесомости. Их сражало наше изящество,

что тут еще сказать? Поэтому они не бухтели!

Да что там говорить! Были времена.

Странный тип пах какой-то дрянью. И еще бесконечной тревогой.

С него текло в три ручья, и он готов был сделать что угодно, чтоб только попрощаться

поскорее. Я его проводил, уж, сто раз мысленно, если он так торопился.

Но в какой-то момент расслабился и угодил ему прямо в охапку. А потом – щелк,

и только дырочки перед моим носом, вместо медового неба душного вечера.

Этой тесноты я не понял. Что за пропасть? Мир-то, ведь, огромен! Откуда берутся

такие темные жалкие углы, пахнущие всем, что растет на нашем огороде и еще тем,

чем пахнет та дорога, которую мы с братом не любим!

Там живут те, кто быстрее нас! Такой монстр и в наш гараж въезжает,

дурачков-то, нет.

На секунду медовое небо показалось, его заслонило брюхолапое тело

брата, щелк, я увидел опять много дырочек, ровно половину, из которых, заслоняла его

туша. Этот темный угол с дырками и овощным амбре закачался, как корзина

воздухоплавателя конца 19 века, и был заброшен в духовку, аналогичную

чреву нашего монстра в гараже. С теми же запахами, с той же теменью.

Затем под его тушей дрогнул монстр, дико рявкнул, завыл, и нас с братом

трясло и утрамбовывало о стены битых полчаса, пока эта пытка не кончилась,

и проклятое чудовище не заткнулось своим оглушительным воем.

Я конкурентов не люблю.

Эти полчаса мы с братом орали так, что любой бы оглох два раза и еще раз

сошел с ума от звуковой контузии. Но железный урод ревел, не затыкаясь,

что даже себя было не слышно.

Поединок был проигран!

Наконец, когда мы были готовы на ужин в чертовой духовке, через ее мелкие дырки

стали проступать образы новых участников этой комедии.

Честно говоря, у меня кружилась голова, и я подумывал, не прикинуться ли

сдохшим от жары. Но мне мешал брат, который оглушительно орал над ухом,

и сбивал с мысли. Стадное чувство меня надломило, и мы принялись орать хором.

Если прикинуть нашу тетку, пахнущую рыбой, еще котенком, то получилась бы такая же

худенькая большеглазая малявка, которая протянула к нам руки, прошептав: