Нафанаил и другие - страница 14
*Окончание.
Добби заработал хорошую трёпку.
-Сколько раз я тебя предупреждал, чтоб ты не отвлекал ЕЁ на занятиях, а?
Скотина, ты, тупая?!!!..
Я врезал ему когтем от души. Он завелся мгновенно и ответил.
Я увернулся, и вмазал ему четыре раза так, что у него гулко бухало и в башке и
в брюхе.
-Ты подхалим и выползок! Ты подсовываешь ей лапы под кресло, а потом блажишь на весь дом Инвалидом Первой Группы!!!.. ОНА не обязана видеть затылком, как ты
подбиваешь под нее колья, чтоб проскользнуть в любимчики!
– Не надо меня бесить! – проурчал Добби как-то слишком воинственно для его
бесшабашного характера.
На тупого домашнего нытика он был совсем не похож:
-Я накручивал километры за ее бумажной мышкой, я лизал ее ладошки после всех
этих консервных банок, провонявших мышиным пометом, я бежал к ней на каждый зов
и подбирал каждую крошку, что она роняла за столом!
Что ты еще от меня хочешь, чертов руководитель полетов над грядками?…
Он отвернул свою наглую морду, и я понял, что он оставил в прошлом вторые роли.
Я выздоровел. Больше мне его сочувствия не полагалось. К тому же у него мучительно ныла лапа, и эта боль меня возбуждала.
-Если ты, кретин, не перестанешь елозить на брюхе в тех местах, где она бывает, то
ОНА тебе наступит на голову!– сказал я, не узнавая своего хриплого голоса.
И этого самца я вылизывал, как малое дитя, еще этим утром!
Какой я болван, однако!
Я врезал ему еще пару раз для острастки, но тут принеслась МАМА, подхватила его
«под животик» и расслабила мгновенным массажем. Он выглядел грустным и прятал
от нее взгляд.
Я всегда ее считал толковой теткой. Не до такой, конечно, степени, чтоб не обращать
внимания на мелочи, но в ней было что-то примиряющее с отсутствием непререкаемой
свободы. Может быть, то, что она сама сидела взаперти целыми днями, занятая
делами от рассвета и до заката.
Вот, и сейчас, она поставила на свою ладонь обе его лапы, чтоб помассировать
ту, что погорячей другой.
Бедный Добби! Он не знал, куда девать свои бесстыжие глаза. Я хотел прилечь
на ЕЁ надувной матрасик, наплевав на их мурлыканье с утешениями, но она
перехватила меня на траверзе «под брюшко» и помирила с братом.
Мне достался такой полноценный массаж, что я придавил его всем своим весом
и, наконец, по настоящему расслабился, забыв про этого дурака мокрохвостого!
Он бы еще под ПАПИНО кресло лапу подсунул, кавалер несчастный! И был бы
в нашем доме тюлень с ластой!
Его реакции расползаются от благополучия. Его жизнь следует усложнить!
Нужные соображения на эту тему должны придти во сне.
И я задремал!
Ту ночь я помню хорошо.
ЕЁ ровненькое дыхание без всхлипов и вздохов селило в моем сердце уверенность,
что всё обойдется как-нибудь по нормальному, без светопредставления..
От жары и мы с Добби готовы были лезть на стенку, вслед за обнаглевшими мухами.
ПАПА просто сдавал на глазах. Пыхтел, часто падал на «колбасу» перед вентилятором
и не реагировал даже на пищу, которую ему предлагали.
Он чувствовал свою вину перед девочкой.
Слишком всё было плохо вокруг! Дымно, знойно, тревожно.
За забором оживленные голоногие катали коляски с детьми в сгущающемся тумане
с дымом, стучали воротами и молотками, нервно вскрикивали приветствия, делая вид,
что всё в порядке.
Воздух пропах горящими нервами.
Где-то в тени листвы рвалась из кранов вода.
Мать всё так же спала наверху, наблюдая подолгу за деревом, тянущим вниз за собой
провода со столбом.
Оно было тяжелым, это дерево!
Она верила почему-то, что новый шквал ветра не налетит, не потянет всю конструкцию дальше, не дернет с силой из гнезд и щитков, не вспыхнет щиток, не задымится половица под кабелем, не испортит дачной жизни!
Она верила, что дымы рассеются, что жара отступит, что она сварит дочке настоящий суп,
и обязательно сделает настоящий пломбир, как обещала.
Потому что, если разобраться, то никто не виноват, что люди так часто сами себя обманывают видимым благополучием, зная про долги страны, стране, стран друг другу,
и континентам в целом.
У всех долги, и все за всеми всё потраченное и съеденное подсчитывают.
Никто не может потратить лишнего, не выплатив своих долгов.