Наган и плаха - страница 6
– Товарищи! Сейчас, когда бешеная стихия, опрокинув все прогнозы учёных и специалистов, собралась припереть нас к стенке, грозя таким уровнем паводка, какого не наблюдалось последние двадцать лет и не вспомнят седые старожилы, перед нами в штабе по наводнению встали два варианта решения главной задачи…
Пауза заставила притихнуть собравшихся. Посвистывал и гудел тревогою лишь ветер в проводах.
– Не распыляя сил и средств, заваловаться на пять-шесть вёрст и свезти туда главнейшие механизмы, оборудование, ценности, документы учреждений. Это первый вариант…
Он опять приостановился, ожидая реакции, но народ молчал, насторожившись. Не торопясь сделал затяжку-другую, выпустил дым, прищурился, всматриваясь, будто выискивая подозрительных в толпе. Люди невольно жались, пытаясь спрятаться, опускали головы, ни в чём не виновные, чуя неладное.
– Или, бросив на оборону все средства и силы, отстаивать от стихии весь город?
Вскрикнув, не выдержала, обмякла женщина, закрыв лицо руками. На неё не обратили внимание. Ждали, замерев.
– Мы выбрали единственно верный вариант – защищать весь город! Он должен жить вместе с нами. В Гражданскую спасли его от врага, отстоим и от стихии!
Голос утонул в возгласах одобрения. Когда поутихло, Странников заговорил проникновенно и негромко, заставляя замолчать всех, чтобы слушали его одного:
– Клянусь вместе с вами, друзья мои, и обязуюсь – другому не быть!
Словно умерло всё вокруг, такая наступила вдруг тишина, но поднялся инженер Херувимчик, одёрнул дрожащими руками запылившуюся свою тройку и запел не в такт и хрипло, смущаясь своего голоса:
И песню подхватили.
«Вот пьянь поганая! – поправляя пенсне, шевелил губами Трубкин, уставясь на покуривавшего трубку ответственного секретаря. – Где и кто научил его так говорить и зажигать чернь? Небось не верит ни во что, кроме баб, водки и власти над этими червями под своими ногами. Никого не признаёт. Но каков говорун! Скажет им сейчас – убей отца, мать родную, и ведь не ослушаются, словно под гипнозом пойдут и убьют!.. Успевает везде латать прорехи… Не схватить его, не удавить! А то бы так и вцепился в глотку поганую!..»
– Григорий Яковлевич! – ойкнул рядом перекосившийся от боли Сергиенко, стараясь вырвать у него свою руку. – Вы мне кость сломаете!
– Фу ты, чёрт! – выругался Трубкин и разжал пальцы. – Расчувствовался от речей Василия Петровича… Умеет говорить секретарь!
Не удержавшись, очутился на трибуне директор, заверил всех членов чрезвычайной комиссии, что приложит все силы; понесло на речи райкомвода Аряшкина, долго и нудно благодарившего комиссию и в особенности её председателя за мудрую мысль мобилизовать весь флот и расставить пароходы, баржи и прочие судёнышки вдоль берега, защищая город от губительных вод; полез было к трибуне начальник гарнизона и охраны, но его опередил замгубпрокурора Глазкин, видя, что Странников подмаргивает ему, показывая скрещенные обе руки – хорош, мол.
– Я в виде справки, – всё же юркнул за трибуну прокурор и, перекрикивая подымавшийся шум, объявил: – В связи с введением в городе чрезвычайного положения от имени прокуратуры хочу предупредить, что лиц, использующих стихийную ситуацию для своих мерзких делишек, ждёт усиленное наказание!
Тут же наступила тишина. Зашикали на неугомонных и поглядывающих на выход.
– Кража, совершённая при наводнении, карается отсидкой не ниже двух лет с конфискацией, а вооружённый грабёж – расстрелом.
– У тебя всё? – спросил Странников.
– Всё, – дорвавшись до графина с водой, выглотал второй стакан тот и, облегчённо выдохнув, сбежал с трибуны.
– А от мародёров как спасаться? – закричали с мест, пробираясь поближе к настилу. – Вооружить бы население? Дружины создать?
– Дружины имеются, товарищи! – гаркнул начальник гарнизона и охраны, которому не дали слова. – Желающие могут записаться прямо сейчас у начальника заводской тройки.
– Троек понаделали, да что толку? Одна суета! – неслось с мест.
– Чего врёшь? – отвечали. – Оружие не выдают, вот беда!
– Их учить надо! Забыли, как стрелять!