Налог на мутацию - страница 6
Наверное, ужас в его глазах заметил один из медиков.
— Все нормально, ты у своих, — негромко пробасил кто-то. — Ты вообще счастливчик, что в наше время вывалился. Легко мог в прошлое упасть. Три века назад — инопланетянином бы прослыл! А тут доктор — наш человек, знает, чего делать.
— Сейчас мы тебя, братец, освободим от оков, — пробурчал над ним второй мужской голос. — Ты не бойся, мы общую анестезию сделали. — О чем они? Анестезию делают только людям!
— Ага, бродяга, не боись, — услышал он знакомый женский голос. — Сами такими были, пока Франкенштейн нас из оболочек не вытащил. Они, сволочи, мало того, что во времени прячут, так и психокод в младенчестве вводят, и биобронежилет поверх человеческого тела натягивают. Такую, электроткань с наращенными на ней твоими живыми клетками. Прирастает, как родная — не оторвешь! Только сперва они из нее лепят то, что им надо и заставляют броник из твоих мышц и электродов окрашиваться в нужный цвет. Типа, специализацию навешивают. Ну, ты знаешь, родство оболочек и все такое…
— И это, — подключался третий человек в маске, подавая хирургу какую-то железку. — Ампулу внутрь засовывают, чтобы тело полностью растворилось, если ударить по ключевому месту. Так что, в рубашке ты родился! Молодец мамка твоя, любила, видать, тебя сильно!
— Я ее видел, — одним языком пролепетал он, — маму…
— Значит, она о тебе вспоминает, — со знанием дела кивнула девушка.
Становилось трудно дышать. Едко-кислый запах, казалось, проникал в легкие. Так пахло в норах. Так пахли издыхающие мутанты. Так пахло от него, Розового. Пахнет…
— Мы не рабы, — прошептал он, вспоминая человеческую наставницу в детской колонии. — Мы — рабочие особи…
— Иди ты! — восторженно проговорили у него над ухом, — вот память, а?!
— Человек ты, а не особь, — прогудел, словно сквозь вату, тот, кого звали доктором. — Смотрите, какой вояка! Чуть жив, а воюет. Прямо Ратибор.
— Ратиш, — почти беззвучно произнес Розовый. — Мама звала меня Ратишем.
— Ты смотри, угадал, — восхитился доктор, — Ратиш — сокращенно от Ратибора! — И тут все звуки смолкли.
Легко. Первое ощущение, когда он начал приходить в себя. Он не чувствовал тела. Его просто не существовало! Подумал, вдруг попал «на небо», как говорили старики, доживавшие последние дни в бараках. Там тело не нужно, только душа. Нет, глаза открылись, поднял хваталки: увидел странные, почти прозрачные человеческие руки с белой просвечивающей кожей, пронизанные синими венами и красноватыми артериями. Сел. Ноги — человеческие, хоть и такие же полупрозрачные, в венах, мышцы видны, можно потрогать.
Он лежал в длинной белой рубахе на отдельной кровати, в отдельной комнате со светлыми стенами. Окно слева. Огромное, чистое, стеклянное, незарешеченное.
Дверь прямо напротив него. Полуоткрытая.
— Я на небе? — Тихо и неуверенно.
Из-за косяка выглянула озабоченная мордашка, расплылась в улыбке:
— О! Ты очнулся? Ребят, он проснулся уже! Привет, Ратибор… То есть, Ратиш. Я Лана!
Так началось их знакомство.
Она подошла, села на краешек кровати и вылила на него океан информации. Сначала его позабавило, что она тараторит без умолку. Похоже, девушка едва донесла сведения до него, не расплескав. Про то, как нашла его в приграничной зоне. Потому что бегает туда каждое утро — вдруг кто из мутантов бежал. И вот, впервые за два года ей повезло. Конечно, в первую очередь, везунчик-то он. Ему вообще потрясающе фартило. В последние два года ввели новую программу охраны мутантов-резервистов и разместили их где-то в иновременье. Доктор Франкенштейн, или попросту Франк, который его оперировал, случайно узнал. У него остались «каналы из прошлой жизни», как она их назвала. Теперь, чтобы невозможны стали попытки удрать к людям, резервацию удалила во времени — не то вперед, не то назад — скрывают.
— Тут, вишь, зона такая, приграничье — не отлаженная… Потому отсюда и ушли люди в незапамятные годы — тут время путается. Какая-то ерунда с ним случается, — объясняла Лана. — Мы потому здесь и поселились: будто открывается какое-то окно, и к нам сыплется народ. Ну, те, кому удается проскочить сквозь барьер с той стороны. Редко-редко, но случаются перебои. Как вот с тобой.