Нам оставлено покаяние. Письма - страница 5

Елена Ефимовна, врач, приняла даже монашеский постриг с именем Серафимы. Она умерла неожиданно в 1951 году. Её хоронили от больницы торжественно, с музыкой. И никто не знал, что под подушкой в гробу лежали мантия, параман, чётки. О ней батюшка говорил, что она, обратившись к Богу, так каялась, как ещё никто в его священнической практике. Это было стенание из глубины души. В письмах духовным чадам он очень просит поминать её, так как она сделала много добра ему и другим. История обращения второй сестры довольно интересна, поэтому мы приведём здесь запись об этом, которую сделала Елена Ефимовна в своём дневнике.

«30 мая 1940 года. Ещё после смерти сестры, Александры Ефимовны, явилось у меня желание описать её болезнь и смерть, и то, что она частично открывала нам о себе. Пусть то, что я расскажу, послужит во славу Божию.

Сестра моя была неверующая всю свою жизнь. Идеи сестры насчет веры, Бога и религии были типичны для интеллигента её времени. Она относилась нетерпимо ко всему, что касалось религии, и возражения её часто носили циничный характер. В эти годы в нашем доме жил Николай Николаевич (о. Никон). Я всегда страдала от её тона и не любила, когда Николай Николаевич затрагивал эти вопросы. Любимым возражением сестры на все доводы Николая Николаевича были слова: «Написать-то всё можно, все книги о духовном содержат одно враньё, которое только бумага терпит».

Она безнадёжно заболела (рак желудка) и не переставала глумиться над верой, стала очень раздражительной, потеряла сон, аппетит и слегла в постель. Сперва за больной ухаживал её муж, но от бессонных ночей он стал валиться с ног. Днём у него было много работы в больнице. Тогда мы ввели ночные дежурства с Николаем Николаевичем. У неё был период сильной раздражительности, требовательности, она каждую минуту требовала что-нибудь. Когда ей стало трудно напрягать голос, Николай Николаевич провёл электрозвонок к её изголовью. Он сидел по ночам в комнате больной.

Приехала из Ленинграда жена старшего сына больной – Е.В., но она недолго погостила. Е.В-е больная рассказывала о своём видении. Видела она, как в комнату вошли семь старцев, одетые в схиму. Они окружили её с любовью и доброжелательством и сказали: «Пусть она его молитвами увидит свет!» Николай Николаевич запретил говорить «его молитвами», а Е.В. утверждала, что больная говорила именно так. Это явление повторилось несколько раз.

Тогда больная сестра обратилась к Н.Н. с просьбой об исповеди и Причастии.

Она не говела сорок лет. Просьбу больной Н.Н. выполнил сам и видения прекратились. В душе больной совершился перелом: она стала добра и кротка со всеми. Стала ласкова. (Эта перемена чрезвычайно поразила домашних и всех знавших её.) Н.Н. рассказывал, что после Причастия она рассуждала с ним о том, что если бы это галлюцинации были, то почему же они сразу прекратились после Причастия Св. Таин и повторялись несколько раз до него? Ум её работал до последнего вздоха. Она сказала, что если бы она выздоровела, то первая её дорога была бы в церковь, в которой она не была сорок лет. Сознание у неё было ясное, и она много думала и говорила: «Каждый человек должен умереть в вере отцов!»

Эту историю рассказывал и сам батюшка, но передавал только следующие слова старцев: «У вас в доме есть священник, обратись к нему». Вероятно были сказаны и те, и другие слова, но батюшка умолчал об одних, а Е.В. забыла или ей не были переданы другие.

С открытием церквей батюшка приступил к священнослужению. В 1944 г. епископом Калужским Василием он был назначен настоятелем Благовещенской церкви г. Козельска, где и служил до 1948 года.

Здесь он жил на квартире у одних монахинь и вёл чрезвычайно аскетичный образ жизни. По воспоминаниям многих, общавшихся с ним в этот период, он был невероятно истощённым. Батюшка всё свое свободное время проводил в чтении слова Божия, молитве и изучении Святых Отцов. Проповеди батюшки были всегда глубоко духовными и отличались особой силой и убедительностью. Это привлекало к нему верующих.

Вторым священником храма был о.Рафаил (Шейченко), бывший насельник Оптиной Пустыни, 21 год отбывший в лагерях. Он также, несомненно, был человеком духовным, добрым, мягким, молитвенником, имел дар слёз. О нём в Козельске до сих пор вспоминают с любовью и, порой, со слезами. Но диаволу удалось поссорить двух достойных пастырей, в результате чего отец Никон был временно запрещён в служении еп. Калужским Онисифором, затем восстановлен. Впоследствии о.Никон и о.Рафаил вполне примирились, обменявшись письмами. В своём письме о.Никон кается и обвиняет себя. Вот что вспоминал он сам о периоде служения в Благовещенском храме: