Намерение - страница 18

— Куда мы едем? — нарушила повисшее молчание девушка, облизнув губы. Лучше бы не делала. Не растревожила и без того возбужденного и метавшегося зверя внутри него. После утреннего совместного душа превратился в напряженную струнку, готовясь расстаться с объектом дикого вожделения. Знает меньше, чем двадцать четыре часа, но не с огромной охотой готов отпустить бабочку. Расстаться с одурманивающим ароматом и откликом, с каким принимает его. Впускает, стараясь отвечать ему. Подчиняться ритму.

Резко крутанул руль в левую сторону, нажимая на газ. Лавируя между автомобилями, проезжая дорожную часть. Машина едва заметно подпрыгнула, столкнувшись с неровным асфальтом, разбросанными камушками. Вдавил в педаль, останавливая так же арендованный несколько дней назад «форд». Старенький и ничем непримечательный, специально выбранный под описание ищущего работу специалиста. Уже завтра он будет за рулем любимого «мерседеса» новейшей модели, довольствуясь огромным салоном.

— Уже никуда не едем, — медленно проговорил Ральф. Протянул указательный палец, подушечкой пальца поглаживая нежную кожу ее лба. Дотянулся до ушка, пощекотав слегка, прежде чем надавить на мочку. Зеленые глаза без эмоций смотрели вперед, только сбившееся дыхание и появившейся румянец на скулах показывал. Возбуждена.

— Мне интересно, — любопытство отразилось в ее голосе. — Где мы сейчас? Кстати, у тебя есть мотоцикл, машина…Чем ты занимаешься, Ральф?

— Очень много вопросов, — недовольно заметил мужчина. Не относился к тем, кому особо нравилось рассказывать о себе. Делиться чем — то. — Такой старый лом, как мотоцикл и машина, вряд ли делают меня богатым. Я очень бедный, но у меня есть кое — что, и женщинам оно нравится намного больше, чем деньги. Хочешь узнать, бабочка?

— Догадываюсь, — прикусила нижнюю губу, принимая очередную партию игры. — Скажи.

— Лучше покажу, и ты оценишь, — открыл дверцу, выходя из слишком тесного для него автомобиля. Обогнул капот, помогая выйти ей. Сжал тонкие пальцы, поднося их к мягким бархатным лепесткам роз. Переходя к лаванде, распластывая их, давая возможность ей изучать размахнувшееся перед ними изобилие цветов. Теплый ветерок приятно обдувал. Выехав из местности, загруженной потоками машин, газами, сам не ожидал, что окажется здесь. На самом деле, ему было плевать на всю красоту природы. Остаться наедине. Без лишних свидетелей. Без внимания. Цветочное яркое поле, неуместно находившееся в нескольких километров от черной мрачной трассы. Противоположность двух явлений. Как они друг с другом. На пухлых губах заиграла улыбка. По — детски счастливая. Неприятно засосало под ложечкой. В мире нет справедливости. В небесной канцелярии непонятные законы. Если бы Ральф имел возможность, он бы непременно обжаловал абсурдное решение по поводу нее. Лишить зрения того, кто так мечтает видеть даже такой прогнивший и погрязший в грехах свет. Не дать ей шанса. Судился б до победного конца.

— Роза, — он оторвал один лепесток, поднося к ноздрям девушки. Та вдохнула приторно — сладкий аромат. Не выдержал, приложив бархатный лепесток к ее приоткрытым губам. Затем слегка наклонился, срывая веточку нежно — сиреневого цветка. Дал принюхаться, а после — провел по щеке девушке. — А это лаванда. Здесь ее полно. Больше, чем роз.

Она перестала трогать цветы, переходя от бутона к бутону. Потянулась к нему, и Ральф недоуменно нахмурился, заключая ее в объятия. Кончик носа уткнулся в его шею. Он — приверженец отстраненности и границ собственноручно разрушал принципы. В нем не должно быть ни капли нежности. Ласки или сострадания. И все же чья — то злая шутка сполна удалась. Не в силах подавить неизвестно откуда появившуюся мягкость к ней. Подобно маленьким росткам, прорезывающихся в этой растительности, возникали потребности в защите. Собственнические порывы. Просыпались иные инстинкты.

— А ты пахнешь моей любимой корицей, — прошептала она. Облизнула пульсирующую жилку на его шеи. — И еще чем — то очень…пряным. Мускат или кардамон?

— Ты слишком близко приближаешься к огню, — хриплый рык вырвался из его гортани, когда теплые влажные губы продолжали покрывать кончик подбородка. Слегка мазнула по губам, изучающе продолжая оставлять невесомые, действительно, как взмахи крыльев бабочки поцелуи на его щеках.