Намерение - страница 22

— Ты спас не мою дочь, а мою жизнь, — обратился он к Ральфу. — Ты знал, чье это дите?

— Нет, папа, — опередила Морганит. — Я ничего ему не рассказала. Он и моей….слепоте…догадался сам.

— Благородный поступок, — похвалил его Джованни, представляясь ему. — А как зовут тебя?

— Ральф Лусьен Вуд, синьор, — едва ли не по слогам выговорил Ральф.

— Американец?

— Итальянец до мозга и костей, — опроверг предположение. Не покидало впечатление разразившегося словесного состязания. Ее отец спрашивал будничным тоном, разговаривая с ним без надменности, но он отвечал ему иначе. Со скрытой неприязнью.

— Как мне отблагодарить тебя за спасение моей жизни?

— Я и не знал, что ваша жизнь находилась в моих руках, синьор, — произнес Ральф. — Целые сутки я держал ее не для того, чтобы просто так отдать. Жизнь же имеет цену, верно?

— Что ты хочешь? — ощутила, как напрягся отец. Меньше всего ожидала, что мужчина, даривший ей неимоверное удовольствие, заговорит о деньгах. О людской грязи.

— Назовите сами цену вашей жизни, — уверенно продолжал Ральф, и Морганит ощутила, как по щеке скатилась одинокая слеза. Поспешно смахнула, проглатывая ком в горле. — Синьор Сальери, у меня нет опыта, как у вас, делать высокие ставки. Оцените вы.

— Что ты несешь? — взбунтовался уравновешенный и сохраняющий непоколебимость во всех делах. — Моя дочь не пакет акций или товар. Для меня она — бесценна. Ясно?

— Какую же цену вы ожидаете услышать, если за проведенное вместе время ваша дочь стала дороже мне, чем деньги? — заявил Ральф. — Стал бы я так рисковать собой, оставляя в доме девушку, за которой гонялись вооруженные бандиты? Вряд ли бы после моей смерти они бы мне потребовались, эти деньги.

— Интересно, — протянул Джованни Сальери, выпуская дочь из крепких объятий. Морганит прикусила нижнюю губу от охватившего волнения. — В моем доме на моих глазах ты намекаешь, что тебе нужно что — то больше. Продолжай, парень, посмотрим, куда зайдешь дальше. Рассчитываешь на ставку покрупней?

— Рассчитываю на ваше согласие, — встретил его вызов без страха Ральф. — Цена спасение вашей жизни — это ваша жизнь. Которую вы вернете мне. Я хочу жениться на Морганит.

Все равно на то, что она думает или скажет, что чувствует на данный момент, выпрямившись во весь рост. Руки сцеплены, выдавая панику. Он смотрел на нее. В зеленые глаза, откровенно торжествуя, что Морганит Сальери никогда не видит всей той жгучей ненависти, горящей в его зрачках. Сжигающих ее до пепла. Не ошибся. Бабочке суждено сгореть в пламени. Дотла. Дочь человека, который никогда не становится на колени и не склоняет голову, падет перед ним. До последнего вздоха будет умолять его.

Да, он будет счастлив. Наслаждаться, глядя на то, как страдает единственная дочь его врага. На самом деле, сделает абсолютно все, чтобы только видеть, как она страдает. Сжал кулаки, нехотя вспоминая, как нежно эти пухлые губы изучали его лицо. Легко и невесомо касались. Эта страсть. Это желание. Эта зарождающаяся зависимость. Все. Все до капли растворились в ненависти. Как он может жалеть ее, когда ее отец не сжалился над его матерью? Как может хотеть ту, в чьих жилах течет грязная кровь? Отравляющая.

— Жениться хочешь? — бледное лицо мужчины вытянулось. Побагравело. По правде, Ральф и сам не понял, как подобное предложение вырвалось. Уничтожить. Разорвать в клочья все, что имеет связь с Джованни Сальери. Да, у него был план. Немного другого рода. Втереться в доверие. Стать правой рукой. Тем, на кого можно положиться. Пусть на это потребовались бы даже года — доказать лживую преданность этому ублюдку, а после — отнять все до копейки. Так же, как он поступил с его отцом. Законно. Через генеральную доверенность, а любимую доченьку разоренного отца сделать любовницей. Шлюхой. Кажется, во второй части плана преуспел, не осознавая того. Еще и винил чертову фортунку, которая привела ее прямо к нему в руки. Без усилий.

— Разве это высокая цена? — презрительно бросил Ральф. Тщательно укрыл нотки отвращения в голосе, заменяя твердостью. — Синьор Сальери, прежде чем вы начнете смеяться, не забывайте, что я вам сказал. Ваша жизнь была у меня в руках целые сутки. Двадцать четыре часа. Я мог распоряжаться ею на свое усмотрение, ведь я спас ее.