…Что-то как-то жарко.
Морда прямо горит. Может, это ад? Там, говорят, палит как в Сахаре.
Васин открыл глаза.
А, не. Просто солнце поднялось и жарит в рожу. Ну и пусть жарит. Никуда не пойду. Просто не могу — не чувствую почти ничего из себя.
— Кх-ха-а! Тьфу… Митрич!
— Ш…што.
— Ты жив?
— Н…не знаю. А т…ты?
— Тоже не в курсе.
Они лежали рядом, в одинаковых позах — раскинувший большие руки человек и маленькие крылья — дятел. Васин через боль зашарил рукой в поисках товарища, но наткнулся на шершавый картон. Поднёс к лицу. Хм. Почти полная пачка «Экштейна».
— У…угощайся. В кармане у него нашёл. З…зажигалка тоже в т…траве где-то.
Васин достал плотную сигарету, закурил.
— Расстрелять бы тебя, брат, за мародёрство.
— Д…дай затянуться, расстрельщик х…хренов.
Васин протянул руку, Митрич зажал сигарету в клюве, шумно вдохнул терпкий дым, кашлянул, выпустил в солнце крошечные кольца.
Помолчали.
— К…когда это всё з…закончится, я себе такое д…дуплище забабахаю, мама не г…горюй. Ц…царские палаты, а не д…дом. Попрошу в…ворон знакомых, чтоб они у вас, людей, п…патефон спёрли. И такие т…танцы устрою — все ёлки вокруг п…подпрыгивать будут.
— А я борща съем. Тарелку. Не. Ванну. И канистру сметаны туда. Домашней. Даже две.
— Т…ты только о жратве и д…думаешь. В…всё время. С тобой г…говорить невозможно — л…любую тему на еду п…переводишь.
— Заткнись.
— …Нет, ну с…серьёзно. Ты такими т…темпами скоро ни в какой окоп не в…влезешь…
— Заткнись, говорю. Слышишь?
— Што.
— Тихо…
Снизу и правда донёсся какой-то шорох.
— Рябыкин! — крикнул кто-то.
— Я!
— Давай отделение своё в цепь — и на холм!
— Есть!
— Остальные — прочесать перелесок!
— Н…наши, — констатировал Митрич.
— Наши.
НАШИ.