Наперегонки со временем - страница 3

Однако и в других родах войск — в авиации, в пехоте, в танковых и артиллерийских частях, — к составлению бюджета подошли, оказывается, с не меньшим воодушевлением.

В назначенный день, мы, представители всех родов войск, собрались в генштабе, расположенном тогда в нескольких коттеджах на одной из возвышенностей Рамат-Гана. Там нас ожидал в своем кабинете Леви Эшкол, который был тогда чем-то вроде заместителя министра обороны и именно ему Бен-Гурион поручил финансово-экономические вопросы войны. Мы уселись полукругом у его стола, держа в руках проекты бюджетов и готовые защитить из последних сил каждый пункт.

Я знал Эшкола только поверхностно, из случайных встреч во время войны. Теперь я сидел напротив него и внимательно рассматривал этого трезвого и твердого мужчину, которому пошел уже шестой десяток. Он посмотрел на нас, молодых командиров, которым еще и по тридцати лет не было, умным и отеческим взглядом. Затем велел нам положить свои бюджеты на стол. Он собрал их все в кучку, полистал, быстро прикинул итог — впоследствии он рассказал мне, что итог этот был во много раз больше, чем он смел даже мечтать, — и нахмурился.

Эшкол повернулся в сторону представителя военно-воздушных сил.

— Зачем вам столько самолетов, а главное — зачем все одновременно?

Представитель летчиков принялся с воодушевлением излагать военную доктрину авиации, сказал о превосходящих силах арабских военно-воздушных сил и о их проектах на будущее. Он весьма сожалеет, но авиация никак не может обойтись меньшим, чем обозначено в проекте бюджета. В противном случае наше небо будет открытым.

— А вы, — обратился Эшкол к представителю артиллерийских войск, — может, вы немножко сбавите? Пустите по врагу один снаряд и отдохнете немножко. Вы только посмотрите, сколько вы хотите купить пушек, и все за один год.

— Даже речи быть не может, — воскликнул представитель артиллерии. — Мы обязаны, буквально обязаны заменить все эти «наполеончики». Ведь что мы имеем? Окрошку из старых орудий, почти совершенно негодных. Мы просто чудом держались до сих пор. Нам нужно срочно создать настоящие артиллерийские части, вооруженные 25-дюймовыми пушками, а также зенитными и противотанковыми орудиями. Очень жаль, но у нас решительно нет возможности отказаться хоть от одного какого-нибудь пункта.

— А вы, молодой человек, — Эшкол вонзил в меня свой острый взгляд, — вы что же, хотите состязаться уже в первом году с флотом Его Величества? Да ведь места нет в портах для всех этих ваших фрегатов, корветов и десантных катеров! Может, сбавите? Может, разбросаете этот проект на несколько лет?

Я сделал отчаянное усилие, чтобы не уступить предыдущим ораторам в изложении важности обороны портов и берегов, защиты нашего гражданского, иммигрантского и торгового флота, создания — и то, как можно скорее — боеспособного военно-морского флота.

— Нет. Очень сожалею. Малейшее отступление от бюджета сорвет нам весь план.

Эшкол попытал счастье еще с двумя-тремя подполковниками, но никто не соглашался уступить хоть грош. В те дни подполковник был подполковником, а грош имел дырочку.

В кабинете установилась тягостная тишина. Эшкол снова взял пачку проектов в руки и начал заглядывать в них.

Его взгляд носился по графам и колонкам цифр как ястреб над своей жертвой. Вдруг в его глазах появился блеск. Он разложил перед собой несколько бумаг и провел в каждой какую-то черточку, не предвещавшую ничего хорошего. Затем поднял голову и посмотрел на всех нас.

— Ну-ка, молодой человек, — обратился он к представителю военно-воздушных сил. — У вас есть копия проекта?

— Разумеется, — ответил офицер.

— Очень хорошо, — сказал Эшкол. — Посмотрите, пожалуйста, пункт 18 на второй странице. Там написано: «Военный оркестр — десять тысяч израильских лир». Может, вы мне растолкуете, зачем вам оркестр?

— Как же, — ответил офицер. — Оркестр нам нужен для парадов и прочих торжественных случаев, а также для культурного отдыха солдат.

— Очень хорошо, прекрасно, — сказал Эшкол, будто он тут же понял всю важность оркестра для военной авиации. Вдруг он посмотрел в мою сторону.