Наполеон. Дорога на Варенн - страница 7

Генерал Дютей, который должен был командовать артиллерией, отсутствовал; генерал Доммартен, его заместитель, был выведен из строя в первом же столкновении, и его по праву заменил следующий по званию офицер артиллерии: этим офицером был Буонапарте.

На сей раз случай действовал заодно с гением, если, конечно, допустить, что для гения случай не именуется Провидением.

Буонапарте получает назначение, является в главный штаб и предстает перед спесивцем в золоченом с головы до пят мундире, генералом Карто, который спрашивает у него, чем может ему служить.

Молодой офицер предъявляет предписание, обязывающее его явиться в распоряжение генерала, чтобы руководить действиями артиллерии.

— У нас нет надобности в артиллерии, — отвечает бравый генерал. — Сегодня вечером мы возьмем Тулон штыковой атакой, а завтра сожжем его.

Однако при всей уверенности главнокомандующего он не мог завладеть Тулоном, не проведя перед этим разведки, так что ему пришлось потерпеть до следующего дня.

На рассвете он посадил своего адъютанта Дюпа́ и командира батальона Буонапарте в кабриолет, чтобы проинспектировать выполнение первых распоряжений, касающихся наступления.

Прислушавшись к возражениям Буонапарте, он, хотя и с трудом, отказался от штыковой атаки и согласился использовать артиллерию.

Так что приказы были отданы непосредственно главнокомандующим, и исполнение этих приказов следовало теперь проверить и ускорить.

Едва преодолев высоты, с которых открывается вид на Тулон, возлежащий среди своих садов, отчасти восточных, и погрузивший свои стопы в море, генерал вместе с обоими молодыми людьми покидает кабриолет и углубляется в виноградник, среди которого он замечает несколько пушек, установленных позади бруствера.

Буонапарте осматривается вокруг и не понимает, что происходит.

Генерал с минуту наслаждается удивлением командира батальона, а затем, с довольной улыбкой повернувшись к своему адъютанту, говорит:

— Дюпа́, это наши батареи?

— Да, генерал, — отвечает тот.

— А где наш парк?

— В четырех шагах отсюда.

— А наши каленые ядра?

— Их раскаляют в соседних домах.

Буонапарте не мог поверить своим глазам, но ему пришлось поверить своим ушам.

Опытным глазом стратега он измеряет расстояние: от батареи до города по меньшей мере полтора льё.

Вначале ему приходит на ум, что генерал захотел прощупать, как говорится на школьном и военном языке, своего молодого командира батальона; однако важность, с которой Карто продолжает отдавать распоряжения, не оставляет в нем никаких сомнений.

И тогда он решается сделать замечание по поводу расстояния и высказывает опасение, что каленые ядра не долетят до города.

— Ты так думаешь? — спрашивает Карто.

— Боюсь, что так, генерал, — отвечает Буонапарте. — Впрочем, прежде чем возиться с калеными ядрами, можно испробовать холодные, чтобы удостовериться в дальнобойности орудий.

Карто находит мысль толковой, приказывает зарядить одну из пушек и произвести выстрел, и, пока он высматривает, какое действие окажет выстрел на стены города, Буонапарте показывает ему, как примерно в тысяче шагов впереди них пущенное ядро ломает оливы, бороздит землю, отскакивает от нее и, подпрыгнув в последний раз, замирает, осилив не более трети того расстояния, какое оно должно было преодолеть по расчету главнокомандующего.

Испытание было убедительным, однако Карто не хотел сдаваться и заявил, что это «аристократы-марсельцы испортили порох».

Тем не менее, независимо от того, был порох испорченным или нет, ядро до города не долетело, и необходимо было прибегнуть к иным мерам.

Возвратившись в главную ставку, Буонапарте требует план Тулона, разворачивает его на столе и после минутного изучения расположения города и всех его оборонительных укреплений, начиная от редута, сооруженного на вершине горы Мон-Фарон, которая господствует над городом, и кончая фортами Ламальг и Мальбуске, защищающими его справа и слева, опускает указательный палец на новый редут, построенный англичанами, и произносит с быстротой и лаконичностью гения:

— Вот где Тулон!

Теперь настает черед Карто ничего не понимать: он воспринимает слова Буонапарте буквально и, повернувшись к верному Дюпа́, произносит: