Нарисуй Италию - страница 3
Местные бабульки поговаривали, что виновата Нелька, сбившая их с истинного пути, направив по стезе непотребства и беззакония. Несмотря на миниатюрный рост, она была старшей в компании и самой языкастой. У бабулек пользовалась плохой репутацией и регулярно выхватывала порицания и обидные реплики, на которые реагировала наигранным злодейским смехом.
Увидев Нельку, Толик не удержался от сравнения:
– Ну, ты мать даёшь! Гринч1 отдыхает. Зелёный, ёпт, зелёный. Это тебя в твоей цирюльне так разукрасили?
– Яицкий, не тарахти, – отмахнулась Нелька, намеренно исказив фамилию друга.
Сергей боднул брата плечом.
– Математичка тебя прибьёт, а Геннадич расплачется.
Нелли обхватила друзей за плечи и поджала ноги, вынуждая нести себя над тротуаром.
– Виталик где?
Сергей прошёл до конца квартала и стряхнул с шеи худую руку Нелли.
– Витка дома, наверное. ЖанЭд не отпустила с нами, наоборот, тебя зовёт к ним в гости. Батя скоро вернётся?
Нелли отбежала немного вперёд и забралась на бордюр. Прошла несколько метров, балансируя на узкой поверхности, и резко развернулась на одной ноге.
– Через неделю приедет. Пойдём лучше ко мне.
Толик и Сергей переглянулись и, не раздумывая, одновременно кивнули.
– А пойдём.
Сергей учился с Нелькой в одном классе, в детском саду был первым, кто её поцеловал и насыпал за шиворот песка в знак симпатии. Нелька делилась с ним корками хлеба, которые терпеть не могла, и пенками от молока. Несмотря на намёки Толика, их дружба не переросла в отношения и не приобрела романтический налёт. Несколько лет Толик бродил по пятам за братом и требовал поделиться с ним Нелькой. Сергей ни в какую не желал расставаться со званием единственного лучшего друга и ревновал к брату. Нелька сама решила поделиться собой и позвала Толика в компанию. Вита присоединилась немного позже, уже в пятом классе, хотя с ней они также были знакомы с яслей. Обрастать хулиганскими замашками культурная Виталина и не подумала, умудрилась не впустить в свою речь ни одного бранного слова, а в манеру одеваться – джинсы и кроссовки.
А вот плохую репутацию Нелли приобрела немного позже.
Дверь в квартиру оказалась незакрытой, не пришлось ни звонить, ни вставлять ключ. Музыка гремела и вываливалась на лестничную площадку низкими басами, от которых вибрировало в животе. Нелли толкнула дверь и сразу окунулась в шум веселья. Много незнакомых лиц, по возрасту чуть старше самой Нельки. Где только мама находит таких «гостей»? Старше двадцати пяти только сама хозяйка квартиры и её постоянные собутыльники из соседнего подъезда. Остальные же пришлые, унюхавшие возможность развлечься на халяву.
Толик и Сергей просочились на кухню и принялись хлопать дверцами в поисках еды. Домой они не стремились, боясь попасть на очередную лекцию о дурном влиянии улицы. Молодые организмы, утомлённые на тренировках по боксу, требовали заправки едой.
Нелли разгребла на столе кавардак и быстро слепила бутерброды из остатков колбасы и сыра, найденных в холодильнике. Ужин, считай, удался. Могло быть и хуже.
Пока друзья уничтожали нехитрый провиант, Нелли вернулась в зал, обвела взглядом комнату, наполненную незнакомыми людьми. Мама обнаружилась на диване за важной беседой о вопросах бытия, а именно – есть ли любовь, или это биохимический процесс и банальная физиология. Она размахивала тлеющей сигаретой, нависая над совершенно пьяным собеседником.
– Любви нет. Есть только страсть, которая гаснет, едва гормоны успокаиваются.
Собеседник не спорил, он сосредоточился на борьбе с рвотными позывами.
– Полигамия – удобное оправдание для мужчины. Стремление к продолжению рода и подобная чушь. Кого продолжать-то? Род моральных уродов и преступников?!
Нелли вздрогнула, отмахнулась пятернёй от сигаретного дыма. Мама оседлала любимого конька и ехать на нём могла долго. Противоречила сама себе и снова возвращалась к обиде на отца.
– Мам, опять за старое. Есть любовь, есть.
Мама нехотя отклонилась от лица уже спящего собеседника, сфокусировала взгляд на дочери.
– Нель, какая мама. Я же просила – Вера. Я тебе суп сварила. На плите, кажется, остался. Тайсоны твои здесь? Покорми ребят.