Нарочно не придумаешь - страница 25
— Алло…
— Здравствуй, принцесса, — раздался с другого конца провода низкий знакомый голос.
От неожиданности Энн резко распахнула глаза и села на кровати.
Давным-давно, слыша от Рейнолда эти два слова, она замирала от счастья. Правда, с тех пор как он в последний раз назвал ее «принцессой», минуло по меньшей мере два года. К тому же она собственными глазами видела его с другой женщиной и в ее жизни появился Алан. Видимо, поэтому голос Рейнолда и его обращение к ней неприятно резанули слух.
За считанные доли секунды в голове Энн пронесся десяток мыслей. Зачем ему понадобилось звонить ей? Что он задумал? Как с ним разговаривать? Не выдать бы голосом, что я счастлива и без него…
— Здравствуй, Рейнолд, — произнесла она сдержанно.
— Хочу узнать, как ты поживаешь, — приглушенно, именно так, как он объяснялся ей когда-то в любви, произнес Рейнолд.
— Хорошо, — односложно ответила Энн.
— Хорошо? Такого не может быть, Энн. — Голос Рейнолда был исполнен вины. — Я нанес тебе чудовищную обиду. Сомневаюсь, что после всего произошедшего ты чувствуешь себя хорошо.
Его признание своей ошибки было Приятно и важно для Энн. Держать на людей зло на протяжении долгого времени она никогда не умела, в особенности на тех людей, которые искренне покаялись перед ней в совершенных грехах.
— Ты, наверное, ненавидишь меня, да? — спросил Рейнолд с болью в голосе.
— Перестань, Рейнолд, — ответила Энн, тронутая его раскаянием. — Я не ненавижу тебя. Оступаются почти все живущие на земле люди. Человек грешен, главное уметь прощать друг другу нанесенные обиды.
— У тебя золотое сердце, — пробормотал Рейнолд тем же любовно-кающимся тоном. — Ты лучшая из всех знакомых мне женщин.
Энн насторожилась. К чему клонит Рейнолд, ей до сих пор было непонятно, но она чувствовала неладное и уже тяготилась разговором.
— Давай забудем все плохое, что между нами когда-либо произошло, — предложила она, намереваясь таким образом подвести беседу к миролюбивому завершению. — В любом случае, все это уже не имеет особого значения, и…
— Что касается меня, мне нечего забывать, милая, — проникновенно прошептал Рейнолд, перебивая ее. — Все, что связано с тобой, прекрасно.
Энн нахмурилась. Теперь напыщенность речи собеседника уже не только тревожила, а пугала ее. Ей нестерпимо захотелось сейчас же прекратить разговор, и она устало произнесла:
— Я очень много работала сегодня и хочу спать, Рейнолд. Надеюсь, ты не обидишься, если…
— Только не бросай трубку, принцесса, очень тебя прошу! — взмолился Рейнолд. — Выслушай меня, это очень важно для нас обоих, для нашего будущего!
Нашего будущего? — отозвалось в голове Энн. Он что, спятил?
Она открыла рот, собираясь популярно объяснить ему, что ни о каком совместном будущем и речи идти не может, как Рейнолд продолжил.
— С Вайолет у меня все кончено, Энн. Клянусь, я никогда в жизни больше не взгляну ни на какую другую женщину, кроме тебя!
— Что-о?! — Энн расхохоталась.
— Что смешного ты нашла в моих словах? — спросил Рейнолд, мгновенно переходя с проникновенного шепота на обычный, даже жестковатый тон.
— Ничего. Просто не поняла, зачем ты клянешься мне в подобных вещах, — ответила Энн, вытирая выступившие на глазах слезы. — Мне теперь совершенно безразлично, на кого ты будешь смотреть и как часто.
— Я виноват перед тобой, Энн, и признаю это! — воскликнул Рейнолд.
Перед глазами Энн живо возник его образ: недовольно сдвинутые светлые брови, наморщенный усыпанный веснушками нос, слегка покрасневшие, как всегда при сильном волнении, глаза.
Неужели я когда-то его любила? — подумала она. Неужели находила милым, даже симпатичным? Неужели не видела, что в гневе он выглядит просто отвратительным, уродливым, отталкивающим?
Ей представилось спокойное мужественное лицо Алана, его умные серые глаза, стройная сильная фигура. И невысокий веснушчатый Рейнолд показался вдруг по сравнению с ним еще омерзительнее.
— Ты хорошо отомстила мне, Энн, — опять заговорил Рейнолд. — Ушла от меня, заставила страдать. Теперь мы квиты, и нет смысла продолжать эту глупую и жестокую игру.
— Игру? — воскликнула пораженная Энн. — Что ты называешь игрой, Рейнолд?