Народная дипломатия - страница 6

Мандаты на это были подписаны Председателем ВС ПМР Г. Маракуцей, его заместителем А. Волковой.

Известно, что Приднестровье составляло 70 % промышленности, 40 % общего экономического потенциала всей Молдавии, а его продукция на 80 % была ориентирована на экспорт в Россию, Украину, Белоруссию. Необходимо было сохранять рвущиеся связи, устанавливать новые. Тирасполь стал зоной повышенного внимания многих общественно-политических движений, государственных республиканских и областных структур еще существовавшего СССР, а затем уже и СНГ.

По приглашению оргкомитета ДДР (Демократического движения России) Верховным Советом ПМССР и ОСТК была сформирована делегация в Москву, которую было доверено возглавить мне. В ее состав вошли В. В. Купершмидт, Н. Д. Лалудов, Б. А. Кирсанов (тогда редактор «ТТ»).

В одном из залов кинотеатра «Октябрь» на Калининском проспекте 7 ноября 1991 года собралось более тысячи делегатов и приглашенных. В президиуме: Юрий Афанасьев, Лев Пономарев, Глеб Якунин. В зале — многие известные политики, государственные, общественные деятели: Э. Шеварднадзе, Г. Попов, М. Эсамбаев и многие другие.

Один из главных вопросов — «О политической ситуации в стране». Обсуждение было бурным. В президиуме явно нервничали, попеременно уступали друг другу ведение съезда.

В первый день работы мы так и не смогли определиться: куда мы попали, зачем нас пригласили? Но и в этой ситуации дважды подготовили с товарищами, согласовали текст выступления, чтобы проинформировать присутствующих о событиях в Молдове, заострить внимание на проблемах в связи с расширением национализма, ибо они могут стать и российскими, если не принять экстренные меры на самом высоком государственном уровне. Но обещания Ю. Афанасьева дать слово приднестровской делегации не были выполнены. Организаторы съезда были явно обескуражены нашим присутствием.

У этого разношерстного движения (ДДР) по многим принципиальным вопросам, как тогда, так и теперь, не было и нет единства, поэтому за чертой повестки дня съезда оставили не только нас, приднестровцев. К тому же график работы нарушил неожиданно появившийся во второй день работы съезда (8 ноября) только что назначенный Ельциным первый заместитель председателя правительства Е. Гайдар, которому вне графика и была предоставлена трибуна.

Долго, философски-туманно, заумно (как всегда!) говорил Егор Тимурович. Для уточнения его мнения я спросил соседей из числа делегатов: «О чем он говорит?» В ответ окрик: «Тихо. Он дело говорит». Спрашиваю: «А чего вы хотите?» Ответ: «Развала Союза» (!?!). Спрашиваю: «Даже так? А дальше что?» Ответ: «А там посмотрим…»

И в этом демократы оказались едины… Не исключаю, что в те дни в зале были и такие архитекторы-прорабы развала СССР как В. Новодворская, Г. Явлинский и многие другие «друзья» СССР, о которых мы тогда еще не знали.

Убедившись, что нам слова не дадут и с этой командой нам не по пути, решили воспользоваться моментом для встречи с Е. Гайдаром, как практическим главой правительства России. Благодаря настырности Купершмидта «перехватили» Егора Тимуровича по пути с трибуны. Отрекомендовались, откуда и кто мы. На удивление получили «добро» на аудиенцию в Белом Доме, которая и состоялась в тот же день (20.00–21.00). Объективности ради надо сказать, что встреча была продуктивной, с пониманием наших проблем со стороны Егора Тимуровича, с проявлением одобрения образования ПМССР, нашей борьбы с национализмом, желания и обещания помочь нам ГСМ и многими другими так необходимыми в то время Приднестровью материалами.

Договорившись, что в двухнедельный срок по представлению необходимого перечня материалов за подписью главы республики вопрос будет решаться Правительством РФ и удовлетворенные незапланированной встречей с Е. Гайдаром, по приезде в Тирасполь наткнулись на непробиваемый бюрократизм двух новых высокопоставленных чиновников — В. Загрядского и И. Зарецкого. Первый по какой-то причине не смог в тот момент допустить нас в кабинет к Председателю Правительства и председателю горсовета И. Н. Смирнову, безусловно очень занятому в то горячее время. Второй же, после письменного моего обращения к И. Н. Смирнову, будучи направленным в Москву по различным вопросам, не смог «пробиться» к Е. Гайдару.