Нас ленинская партия вела... Воспоминания - страница 2

Пятнадцатилетний юноша писал министру: «Я обличаю вас в издевательстве над нами, гражданами России! Вы казните, вешаете многих лучших людей страны, борцов за светлое будущее человечества и думаете, что действуете правильно, что всё это пройдёт безнаказанно. А ведь есть люди, которые считают, что вас надо уничтожить в первую очередь».

Мы глядели на Мая как на героя и завидовали ему: вот он какой решительный, нашёл себя в борьбе, совершает подвиг! Некому было вразумить нас, никто не остановил его, не разъяснил бессмысленность этого поступка, не сказал, что время одиночек миновало, что лишь организованная партия может успешно бороться, повести за собой народ и победить царизм. Все вместе пошли мы смотреть, как Май опустит своё письмо в почтовый ящик.

Храня глубоко тайну, мы ждали, что же будет дальше. Семь дней понадобилось, чтобы письмо дошло по назначению. Срочно последовал ответ, достойный царского министра: Мая вызвали к директору училища. На столе лежало злополучное письмо с резолюцией красным карандашом, начертанной рукой «его светлости». Рядом с директором восседал в кресле угрюмый, сухощавый жандарм. Оба сурово глядели на юношу.

— Ты писал? — брезгливо приподняв двумя пальцами письмо, спросил директор.

— Я. Только не вам, — смело ответил Май.

— Знаем кому, голубчик! Ишь какой, из молодых, да ранний. Получай, что заработал: из училища тебя исключаем. Господин ротмистр позаботится, чтобы ты не позорил наши стены своим присутствием. И знай: огромное горе ты причинил родителям — их переводят отсюда в отдалённые края...

Май вспыхнул:

— Папа и мама тут ни при чём!

— Это уж нам виднее. — Ну-ка, следуй за мной! — прохрипел ротмистр.

Жандарм отвёз Мая в Уманскую тюрьму. Правда, его не судили: он не достиг совершеннолетия. Но в Тальное возвращаться запретили, взяли подписку о невыезде, предписали ему являться в полицию на регистрацию, за ним следили.

Это не помешало Маю написать и отправить ещё одно письмо, на этот раз самому премьер-министру России господину Столыпину, ярому монархисту, известному в народе как палач и вешатель.

Он писал Столыпину: «Придёт пора, когда народ восстанет и свалит убийцу!»

Юношу арестовали вторично. В тюрьме он объявил голодовку протеста. А через две недели власти сообщили, что Май Винокуров покончил с собой.

Об этом мы прочли в газете. И поклялись мстить царизму за нашего Мая. Мы решили выпустить о нём листовку. Писали печатными буквами, от руки. Отец нашёл один экземпляр листовки в доме, позвал меня, брата, сестру, заперся с нами, спросил:

— Кто это сочиняет? Ну? Вы же у меня смелые. Кто?

Я призналась. Помолчав, отец продолжал:

— Вы хотите погубить всю нашу семью? Собирайся, Танечка, повезу тебя к родственникам в Одессу. Смотри не вздумай там выпускать такие сочинения!

Отец сочувствовал революционерам, но он говорил нам, что, если с ним случится несчастье, помрёт с голоду вся семья. Пришлось подчиниться решению отца. Я была ещё слишком мала и несамостоятельна, чтобы возразить ему. К тому же поехать в Одессу мне хотелось. Вырвусь в широкий, просторный мир, думала я.

Мы с отцом отправились сначала в Кременчуг, оттуда Днепром через Екатеринослав, Александровск, Херсон.

И вот наконец высокобортный пароход «Меркурий», взбудоражив винтом прибрежный песок, отвалил от херсонского причала, пересёк широкую гладь реки, вошёл в узкий проток, вырвался на простор Станиславского лимана.

— Это ещё не то, впереди море, — пообещал отец.

Я впервые увидела море, оно произвело на меня незабываемое впечатление. Какая ширь! Какое могучее кипение! Какой вкусный солоновато-горький ветер!

На одесском причале толпились встречающие. И нас встретил родственник — отец дал ему телеграмму. Пробыв в Одессе несколько дней, отец уехал обратно в родное местечко, где ждала его многочисленная семья.

...Если вы когда-нибудь хоть немного пожили в Одессе или просто посетили её, то, наверное, полюбили этот чудесный солнечный город, раскинувшийся вдоль извилистого берега то бурного, то ласкового Чёрного моря. Днями и вечерами шумит многонациональная толпа на улицах Одессы, под кронами её каштанов и пахучих акаций встречаются влюблённые, на её рынках-привозах красуются плоды украинской земли. В порту всегда стоят почерневшие от бурь и непогод, обросшие мхом и ракушками корабли, не раз пересекавшие тропики и дальние меридианы...