Нас ленинская партия вела... Воспоминания - страница 58
Обиженный докладчик сошёл с трибуны, я заняла его место. Коротко рассказала о контрреволюционной сути совещания, назвала фамилии его участников: купцов, банкиров, фабрикантов вроде Рябушинского, грозившего задушить нас костлявой рукой голода, царских генералов, председателя думы помещика Родзянко и самого премьер-министра Керенского...
— Чьи интересы собираются защищать эти представители? — спросила я.
Начались прения. Рабочие освистали одного из выступавших, который дружески критиковал меньшевиков, а потом предложил «для упрочения единого фронта» принять участие в совещании. Ораторы-большевики поддержали меня, призвали рабочих принять участие в однодневной забастовке.
Я огласила воззвание МК. Громом аплодисментов были встречены слова призыва: «Пусть не работает ни один завод, пусть станет трамвай, пусть погаснет электричество, пусть, окружённое тьмой, будет заседать собрание мракобесов контрреволюции!»
— Будем бастовать! — закончила я.
За нашу резолюцию поднялся лес рук.
Весь Бутырский район бастовал, а всего по Москве приняли участие в однодневной забастовке четыреста тысяч человек.
12 августа не дымила ни одна фабрика. Остановилось всё движение на улицах. Шофёры отказались возить участников совещания. Повара «Метрополя», официанты московских ресторанов отказались их кормить. Понуро брели с заседания притихшими московскими улицами «государственные деятели». Лишь у Большого театра постукивали винтовочные приклады. Это черносотенная гвардия российской буржуазии — юнкера — несла свой караул у здания, где проходило московское совещание.
Пролетарская революция стояла на пороге. Большевики Москвы подсчитывали силы. В апреле семнадцатого года городская парторганизация насчитывала семь тысяч человек, в октябре — двадцать тысяч. Красная гвардия выросла в пять раз и продолжала расти.
Мы были уверены, что в момент восстания к нам примкнут новые десятки тысяч людей.
Большевики быстро завоёвывали массы. В начале октября Моссовет избрал новый исполком, в него вошли 32 большевика, 16 меньшевиков, 9 эсеров и 3 объединенца. При выборах в районные думы большевики получили половину голосов. Наконец, 19 октября на объединённом пленуме Совета рабочих и Совета солдатских депутатов за большевистскую резолюцию о власти голосовали 332 депутата против 207. Бурной овацией встретили большевики результаты голосования. Один из эсеров укоризненно крикнул:
— Московские большевики проводят в жизнь лозунги Ленина!
В ответ раздалось:
— Да здравствует Ленин!
Мы запели «Интернационал».
В Москве к тому времени стояло немало воинских частей. Делегаты от них присутствовали 23 октября на заседании МК. Выяснилось, что гарнизон в подавляющем большинстве крайне враждебно относится к Временному правительству. Солдаты разошлись с твёрдым намерением принять участие в предстоящем восстании на стороне рабочих.
23 октября трудящиеся города вышли на манифестацию в память октябрьских боёв 1905 года. Сначала мы пришли на Ходынку, провели митинг вместе с солдатами 1-й артиллерийской запасной бригады, потом все вместе с музыкой и песнями направились на Ваганьковское кладбище, к могиле большевика Н. Э. Баумана, зверски убитого черносотенцами в 1905 году.
У меня всё горело в руках, всё хотелось сделать немедленно, за многое бралась сама. Я объезжала и обходила предприятия района, заглядывала в солдатские казармы, связывалась с секретарями ячеек, вместе с ними обсуждала, всё ли предусмотрено на случай решительного штурма. Со всех сторон раздавались требования:
— Дайте оружие! Дайте литературу!
И того и другого у нас было обидно мало...
И вот в райком на грузовике привезли политическую литературу. Я спросила шофёра:
— Развезём по ячейкам?
— Приказано сгрузить в райкоме и обратно, — ответил шофёр.
— Вы давно не ели? Можете заглянуть в наш буфет, попить чаю с бутербродами, — предложила я.
Шофёр согласился. Когда он ушёл, я села в кабину, включила зажигание, нажала педаль — машина тронулась. Ну, думаю, пока он будет чаёвничать, я отвезу литературу хотя бы на ближайшие предприятия. Часовому-дружиннику крикнула: