Нас не брали в плен. Исповедь политрука - страница 35

Мы немедленно выехали в Мозырь. Полковника, как старшего по званию, посадили в кабину, а мы с капитаном забрались в кузов полуторки. Навстречу нам гнали стада скота, но до Рочицы мы не встретили ни одной машины, и несколько раз останавливались, выбегая от машины на откос в сторону от налетавших немецких самолетов. Углубиться в лес было невозможно — места были болотистые, и вдоль шли глубокие канавы. В Мозырь мы приехали в темноте: в городе никакой маскировки, горит свет, в парке танцы, не соблюдаются требования прифронтового города. Комендантом укрепрайона был неунывающий подполковник, не осознающий опасности для нашей Родины. Когда я предъявил свое удостоверение и сообщил о цели нашего приезда, он стушевался, не ожидая, что кто-то его проверит. Все мои требования были немедленно выполнены, танцы прекратились, и город погрузился в темноту. Комендант подтвердил, что вооружения в УР нет, а личный состав только начинает прибывать. Связь по городу у него была устойчивая, но с высшим руководством связи он не имел, и никаких указаний ни от кого не получал. Интересуемся: что будет делать в случае наступления немцев? «Будем обороняться, боеприпасов много». Пришел командир речной флотилии Припяти; его флотилия заперта — выход в Днепр захвачен немцами. Он заявил, что будет сражаться до последней возможности, а потом затопит катера и уйдет в партизаны.

В дотах укрепрайона пристреливали пулеметы, заполняя карточки огня. Все здесь оказалось явно недостаточным для боя: агрегат освещения не имеет горючего, боеприпасов и продовольствия мало, личный состав ранее службу в дотах не проходил, да и люди все довольно немолодого возраста. Настроение у личного состава было пессимистическое...

Моим следующим поручением стали поиски начальника политотдела армии Червова, который пропал без вести в районе Жлобина. Мы отправились с политруком из комсомольского отделения и на машине доехали до первых частей, державших оборону по Днепру. Сначала мы попали в полк, которым командовал грузин по фамилии Кипиани. Его командный пункт разместился под сбитым немецким самолетом-разведчиком «Хеншель». Он тут уже несколько дней, и в газете «Известия» было фото с надписью: «Командир части Кипиани у сбитого им немецкого самолета»; автором снимка и очерка был корреспондент Евгений Кригер. Когда мы приближались к самолету, майор Кипиани закричал нам: «Если вы газетчики, не подходите, я изобью вас!» — а был Кипиани довольно рослым и крепким человеком. Мы сказали, что мы не газетчики, а политработники, подошли и видим — Кипиани держит газету с фото и очерком о нем: «Я больше никогда не буду разговаривать с газетчиками, брехуны! Я не сбивал этого самолета, и чужую славу мне не надо приписывать. Прочитают бойцы и что подумают о своем командире? Ой, нехорошо поступил Кригер!» Он еще долго выражал свое негодование.

Кипиани о судьбе комиссара Червова ничего не знал, мы попрощались и двинулись дальше к Жлобину.

Навстречу попадались местные жители из Жлобина, раненые бойцы. Со всеми встречными мы вели разговор о Червове, и нам удалось выяснить, что Червов был за Днепром в передовых частях, сдерживающих натиск немцев. Он возглавил контратаку небольшой группы бойцов и был убит; контратака не удалась, и его тело вынести не смогли. Найдя нескольких свидетелей, я записал их имена и место их жительства. Тогда оборона на Днепре была подвижной: днем немцы теснили наши части, а ночами наши их выбивали.

После небольшой передышки я занялся проверкой факта проявления трусости командиром дивизии полковником Гудзь. За трусость, проявленную в бою, он был отстранен от командования дивизией; велось следствие для придания его суду военного трибунала. На следствии Гудзь сочинил легенду, что он был за Днепром и его обстрелял немецкий самолет, — мол, он не трус. На самом деле за Днепром он не был, а свою машину сам прострелил в нескольких местах. Мне уже приходилось видеть пробоины от обстрелов самолетами: здесь ничего похожего не было, стреляли с земли. Подтвердил это и шофер «эмки». Доложив все следователю, я тут же получил новое задание — проводить в лес за Гомель группу партизан во главе с партийным работником Ершовым. На машине я отвез его группу в лес севернее Речицы, а там их переправили за Днепр.