Наш человек в гестапо. Кто вы, господин Штирлиц? - страница 7

Потом недели пошли одна за другой. Изредка встречаясь с Эрнстом, Вилли как бы невзначай спрашивал:

– Получил что-нибудь от этой Грозигк?

– Пока нет, – бросал тот мимоходом и куда-то исчезал с озабоченным видом.

Вилли уже начал терять надежду. Но как-то утром, едва проснувшись, он услышал пронзительную трель звонка телефонного аппарата. Звонил Эрнст.

– Баронесса Грозигк хочет тебя видеть, и как можно скорее!

– Что, сейчас? – не разобравшись, спросонья брякнул Вилли.

– Вечером, дурак! Кто сейчас встречается!

Вилли вздрогнул от сладкого предчувствия. Вот судьба, кажется, и вознаграждает его за терпение. «Она ждет твоего звонка. Осторожно! Цель так близка, что сейчас никакая ошибка недопустима. С самого начала этой штучке надо показать, кто кому должен подчиняться!»

– Ты слышишь? – нетерпеливо переспросил Эрнст. – Она ждет твоего звонка.

– Слышу, слышу, не шуми! – пробурчал Вилли. – Только боюсь, что ей придется обождать! – Некоторое время он молчал, потом добавил: – Если этой даме что-нибудь от меня угодно, пусть сама пожалует ко мне, точнее куда-нибудь в отель, Эрнст, потому что не могу же я ее принимать в присутствии Маргарет.

Наступила короткая пауза, а потом Эрнста прорвало:

– Идиот, скотина, в какое положение ты меня ставишь!

Вилли молча положил трубку, но уже через две минуты Эрнст позвонил опять:

– Послушай, Вилли, не валяй дурака. Нельзя же требовать от такой дамы, чтобы она посещала мою конуру.

– А я этого и не требую, – сказал Вилли. – Но ты подумай обо мне. Если я так мало значу для твоей Грозигк, что она даже не хочет потрудиться прийти ко мне в номер отеля, то и вся наша затея ломаного гроша не стоит. Тогда мы остаемся при своих интересах.

Он снова повесил трубку и пошел в спальню за одеждой.

– Кто звонил? – сонным голосом спросила Маргарет и уткнулась головой в подушку.

Вечером к нему на квартиру опять позвонил Эрнст.

– Она придет, – буркнул, с раздражением. – Завтра пораньше сними номер в нашем отеле и приведи там все в порядок.

На следующий день, в начале двенадцатого, баронесса Элизабет фон Грозигк в сопровождении Эрнста впорхнула в его номер. Вилли, одетый в свободную темную куртку, сдержанно ее приветствовал. Элизабет оказалась элегантной рыжеватой дамой лет тридцати пяти, с вздернутым носиком, ярко накрашенными тонкими губами и светлыми бегающими глазками.

С непринужденной любезностью Вилли поднялся из своего кресла навстречу баронессе.

– Я счастлива видеть вас, – произнесла баронесса. Голос у нее был громкий, с резким северогерманским акцентом. – Господин Эрнст так много о вас рассказывал…

Ее светлые глаза уже осмотрели номер, перепрыгивая с предмета на предмет и нигде долго не задерживаясь.

– Мне очень повезло, что я имею возможность сравнивать мои представления с оригиналом, – продолжала она. – Надеюсь, вас не смущает, что я так бесцеремонно все тут разглядываю?

– Вы спасли моего друга, – со сдержанной вежливостью ответил Вилли, – и я вам за это глубоко признателен.

– Значит, вы меня терпите здесь только ради вашего друга? – кокетливо отозвалась она, видимо ожидая какой-нибудь галантности. Но Вилли промолчал, и пауза затягивалась.

– Я понимаю, – первой не выдержала баронесса. – По тому, что мне рассказывал Эрнст, я могу себе составить некоторое представление о вашем миросозерцании. Я подготовлена к этому также идеологией национал-социалистической партии. В вашем присутствии я испытываю то же чувство, что и в присутствии фюрера. – Она замолчала.

Молчал и Вилли, продолжая смотреть на нее твердым немигающим взглядом. В сущности, это был не его тип женщины, но она была неплохо сложена, и мысль о том, что она, баронесса фон Грозигк, родовита и занимает высокое положение в обществе, тешила его самолюбие. В остальном он в себе не сомневался.

Баронесса смущалась под его взглядом, волновалась и явно чувствовала себя не в своей тарелке.

– Вы правы, – наконец заговорил Вилли. – Нужно понять друг друга. А для этого и та, и другая сторона должна проявить к этому готовность.

– В готовности с моей стороны вы можете не сомневаться, – живо отозвалась баронесса. – У меня она появилась с первой минуты, как только я вас увидела.