Наш дикий зов. Как общение с животными может спасти их и изменить нашу жизнь - страница 9

 Э. О. Уилсон представляет себе логическое завершение антропоцена в виде планеты, на которой остались только люди, сельское хозяйство и одомашненные животные. «Остановим ли мы ради будущих поколений разрушение Земли, – спрашивает он, – или продолжим изменять планету в соответствии с нашими насущными потребностями? Если произойдет последнее, то планета Земля вступит в новую эру своей истории… где все будет подчинено только одному нашему виду». Он описывает эту интерпретацию антропоцена как эпоху одиночества.

Но подождите, разве нет более позитивного способа представить себе последующую эпоху? Покойный Томас Берри, католический священник, которого в 1989 году Newsweek назвал «самой провокационной фигурой среди нового поколения эколого-теологов», часто использовал слова «общность, приобщение» для описания того, что он считал нашей связью с божественной составляющей природы: «Вселенная – это общность субъектов, а не совокупность объектов». Объектом можно владеть, злоупотреблять или выбросить; субъект, по его определению, равен другим субъектам и может иметь свои права. Он предложил свое видение грядущего. Вместо эпохи, когда люди захватывают полный контроль над природой, он пропагандирует «экозойскую эру» – геологическую эру мутуализма, в которой люди используют как технологию, так и духовность, чтобы жить в гармонии с природой[6].

Точно так же австралийский экофилософ Гленн Альбрехт отстаивает свое видение новой эпохи, которую, по его мнению, следует назвать «симбиоценом» (от греческого слова symbiosis, или «товарищество». – прим. ред.). Он ввел эту концепцию в 2011 году «как почти инстинктивную реакцию против самой идеи антропоцена». Научное толкование слова «симбиоз» «подразумевает совместное проживание ради взаимной выгоды… Как основная составляющая экологического и эволюционного мышления, симбиоз и связанный с ним симбиогенез утверждают взаимосвязь жизни и всего живого».

Хотя Берри и Альбрехт используют разные термины, они планируют движение в одном направлении – прочь от эпохи одиночества к эпохе взаимных связей.

Чтобы разбить почти непостижимую необъятность жизни на более легкие для понимания куски, мы рассказываем себе истории. Почти в каждом мифе о зарождении общества – а это базовая история и основа последующей мифологии – животные, в том числе говорящие, играют главные роли. И по сей день нам кажется, что они хотят что-то сказать.

Джон Бергер пишет: «В те далекие времена, когда жили наши предки, животные обитали рядом с человеком и часто преподносились не только как носители сакральной информации, но и как символы веры». Они продолжают жить в нашем воображении – на территории, которую легко вычеркнуть из памяти или не признавать. В нынешнюю эпоху, когда все в жизни посчитано, взвешено и оценено, опыт общения с дикой природой выпадает за привычные рамки современной системы ценностей и настоятельно требует пересмотра. На протяжении столетий, по крайней мере в индустриальных державах, доминирующее культурное, а иногда и научное отношение к природе было редукционистским, механистическим и откровенно эксплуататорским. Однако сегодня новое поколение исследователей, терапевтов и педагогов бросает вызов идее человеческой исключительности. Обладая способностью создавать различные инструменты и передавать друг другу информацию, раньше мы думали о своем виде как о единственном хозяине планеты Земля. Сейчас это уже не так. Люди все еще считаются принципиально отличными от других животных – к примеру, волк делает то, что предписывает ему его волчья суть, человек же способен совершать моральный и интеллектуальный выбор другого порядка. Но даже эти различия сейчас ставятся под сомнение.

Мы, люди, – не единственные главные герои истории Земли. Разумная жизнь заселила планету задолго до того, как на сцене появились мы. Теперь нам известно, что у людей и китов есть одинаковые специализированные нейроны, связанные с высшими когнитивными функциями, включая самосознание и сострадание, и что эти нейроны могли развиваться параллельно. Эти нейроны появились у китов на тридцать миллионов лет раньше, чем у нас. Задолго до рождения Чингисхана или Рене Декарта дельфины разговаривали и общались.