Наша кровь у Сморгони - страница 4

Столь неожиданному повороту событий русские были обязаны артиллерийскому взводу особого назначения — четырехорудийной батарее, имевшей 300 снарядов, предназначенной для отправки во Францию и состоявшей из отборных бойцов и офицеров.

Командир батареи, обнаружив немцев, с ходу развернул свои орудия и решил исход боя в пользу русских.

16 сентября десять германских пехотных дивизий, семь из которых находились на северном берегу р. Вилии, на двадцатикилометровом участке фронта начали атаку с целью соединиться со своей кавалерией у Сморгони и замкнуть кольцо окружения русских войск.

Но немецкое наступление захлебнулось. Только ценой больших потерь «в первую очередь, наиболее проверенных войной командиров и рядовых» немецкой пехоте удалось пробиться к Гервятам.

Мечта немцев — сомкнуть свои клещи за спиной русской армии — уходила за горизонт, как мираж.

Совершив 100-километровый марш к Солам подошел 36-й армейский корпус, а к Залесью после 120-километрового перехода– 4-й Сибирский. Нередко пехота после 30 км суточных переходов сразу вступала в бой.

Соотношение сил резко изменилось в пользу русских войск и дало им возможность взять инициативу в свои руки.

В частях кавалерийского корпуса В. Орановского была зачитана телеграмма командующего фронтом: «Благодарю полки конного корпуса за молодецкие бои 15 сентября и жалую по две георгиевские медали на каждый эскадрон и батарею».

Спешенная германская кавалерия заняла позиции на окраине Сморгони и предмостное укрепление на р. Вилии в ожидании своей пехоты. До нее всего 15 км. Но атаки немцев разбивались об упорную оборону русских. 3-й Сибирский и Гвардейский корпуса X-й армии почти без патронов сдерживали немецкие пехотные дивизии. Они так и не подошли на помощь своей кавалерии.

36-й армейский корпус занял Солы, потеснил 4-ю кавалерийскую дивизию немцев и серьезно потрепал ее 17-й и 18-й драгунские полки, при этом 68-я пехотная дивизия подошла к городу на 150-500 шагов.

20 сентября около 15 часов совместной штыковой атакой 10-й Сибирской, 68-й и 25-й дивизий ІІ-й армии Сморгонь была освобождена. В бою отличился 2-й батальон подпоручика В. Первушина из 269-го пехотного Новоржевского полка, 2-я, 3-я, 4-я, 9-я, 11-я и 15-я роты 272-го пехотного Гдовского полка штабс-капитана П. Родионова, поручика А. Степанова, подпоручика М. Рамуля, прапорщиков А. Попова, И. Научигина и С. Яковлева, 1-й и 3-й батальоны 33-го Сибирского стрелкового полка полковника А. Эссена и подполковника К. Войдылло. Офицеры, «герои Сморгони» за «личное мужество и беззаветную храбрость» были удостоены Георгиевских наград (Золотого Георгиевского оружия или ордена Св. Великомученика и Победоносца Георгия IV степени).

Штабс-капитан Порфирий Родионов «первым ворвался в м. Сморгонь и продолжая теснить противника достиг его батареи, стоящей на позиции у р. Вилии; бросившись с криком «ура» в атаку на батарею противника был наповал убит, смертью героя запечатлев содеянный им блестящий воинский подвиг». Был «убит наповал в самом местечке Сморгонь» и прапорщик Иван Научигин.

Девятнадцать «нижних чинов» 33-го и 36-го Сибирских стрелковых полков за личные подвиги, совершенные в атаке на Сморгонь, были награждены Георгиевскими крестами и Георгивскими медалями.

2-й конно-егерский батальон немцев был почти полностью уничтожен. В плен было захвачено 100 егерей, 8 офицеров и 9 пулеметов. Уже вечером, в бою у р. Вилии 10-я Сибирская дивизия взяла 350 пленных и 3 пулемета. Немецкая кавалерия отошла на север, за реку.

Войска Х-й русской армии генерала от инфантерии Е. Радкевича, оставив 18 сентября Вильно, отходили на восток, все время вынужденные медленно подаваться назад под натиском немцев.

Отходили спокойно,но в полках недоставало патронов и снарядов.

Снабжение по железной дороге было восстановлено 20 сентября только до ст. Олехновичи. Здесь же скопились массы населения, беженцы запрудили своим скромным скарбом все дороги.

Генерал В. Гурко, адъютант Ставки, писал: «Люди, воевавшие в нескольких войнах и участвовавшие во многих кровавых битвах, говорили мне, что никакой ужас битвы не может сравниться с ужасным зрелищем бесконечного исхода населения, не знающего ни цели своего движения, ни места, где они могут отдохнуть, найти еду и жилище. Только бог знает, какие страдания претерпели они, сколько слез пролили, сколько человеческих жизней принесено ненасытному Молоху войны».