Наше - страница 9

Приняв решение проявлять сдержанность и спокойствие, продолжил Пётр:

– Я всегда соблюдаю субординацию и на чужое рта не раскрываю. У тебя ещё остались контакты членов Совета, можешь сам убедиться у них.

– Не делай из меня идиота! Они отказались от нас и больше не идут на контакт, – нервно доносилось из телефона. И вдруг прекратилось на мгновение. Он как будто вспомнил нечто, что стоит сказать, чтобы потешить уязвлённое эго. – Но ты знаешь… – с шипения он перешёл на какой–то язвительный шёпот, – не все члены Совета отвернулись от нас. Лояльность нашей семьи проверена десятилетиями. И то, что случилось, просто щербинка. А вот ты человек новый. Новый и молодой. С непонятными взглядами. Да ещё и оказалось, с интересными людьми дружишь. До них уже дошли слухи про твою связь с газетой, вставшей поперёк горла у Столицы. Помогал городу восстановить архитектурный памятник. А точнее, помогал в этом левым активистам. Этой глупой молодёжи со своими идеями сохранения архитектурного наследия? А ведь на том месте должна была стоять элитная новостройка одного очень уважаемого человека. Сиротским приютам помогаешь, – голос в телефоне просто кипел. – Да всем понятно, что ты просто очки набираешь, чтобы в нужный момент ими прикрыться. Но вот только в нашей стране это не работает! Ах, да. Ну и вишенка на торте, – он снова понизил голос и стал говорить медленно. – Также им случайно стало известно про твою дружбу с тем предпринимателем, бежавшим в Лондон, а потом на весь мир поднявший скандал об отнятом у него бизнесе государственными служащими, – Лихачёв перевёл дыхание. – Сам понимаешь, это только слухи. А вот если взяться за тебя, как следует…! – он оборвал сам себя, видимо, поняв, что уже сильно увлёкся.

Долгое молчание с обеих сторон. Автомобиль стоял припаркованным на обочине. Пётр прервал тишины спокойным и твёрдым голосом.

– Сейчас ты явно под давлением, которое обрушилось на вашу семью. Я не стану реагировать на сказанное тобой. Но больше не вздумай позволять себе угрожать мне или пытаться запугать. А если нужно высказать накопленное, то обратись к психологу. Говорят, они действительно ставят голову в ясное положение. Хотя в твоём случае лучше не затягивать и сразу к психиатру. Скажи, диагноз тебе уже поставили, – шизофрения. Никогда больше мне не звони. Прощай.

Положив трубку, Пётр ещё посидел пару минут, всё обдумывая. Набрал Дмитрия:

– Нам нужно срочно встретиться. Не в офисе, на нашем месте.

Положив телефон, Пётр завёл автомобиль, и чёрный седан в скольжении задних колёс сорвался боком, развернувшись с обочины своей полосы на встречное движение и умчал, оставляя размазанное в вечернем сумеречном воздухе свечение красных светодиодных фонарей.

Заехав на маленький полуостровок, где был заброшенный старый корт, Дмитрий увидел стоявшего у автомобиля Петра.

Уже стемнело, и в воде отражались и бегали, как задорные подростки, огни ночного города. Дмитрий остановил свой белый внедорожник и, торопясь, подошёл к Петру.

– Что случилось, Пётр, в чём срочность? – так же торопясь спрашивал Дмитрий.

– Случилось то, о чём мы, опьянённые свалившимся на нас успехом, даже не подумали. Мне позвонил Глеб Лихачёв. Он ещё на свободе, оказывается, – вдумчиво говорил Пётр, смотря в воду.

– Это, конечно, немного сбивает с толку, – как-то растерянно сказал Дмитрий. – Ну и что? Они больше не у дел, приободряя сам себя, говорил он. – Старшего из семьи скоро осудят, это уже все в городе знают. А из его детей никто не имеет такой же репутации, да и мозгов тоже. Сама Столица отказалась от них! Это припадки перед смертью. С ними покончено, – будто убедив себя, закончил Дмитрий.

– Он проговорился, видимо, от злости. Не все в Совете были за решение передать дела нам. Решение принято большинством, не единогласно. А это значит, что среди членов Совета, голосовавших против, могут быть настолько лояльные люди, которые со временем могли бы и переубедить других.

– Сраные старпёры! – сквозь зубы вырвалось у Петра. – Мы ведь не знаем, а среди них, скорее всего, есть парочка стариков, ностальгирующих по былым кутежам молодости вместе с Михаилом Ивановичем, мать его, Лихачёвым! – разгорячился Пётр. – Да когда эти динозавры куролесили, наверное, ещё на тройках ездили!