Наши химические сердца - страница 4

– Я… я не понимаю, – произнес Хинк и умоляюще взглянул на меня. Я почти слышал его безмолвный крик о помощи, но мог лишь пожать плечами.

– Я не хочу быть редактором. Спасибо, что вспомнили обо мне, правда. Но нет. – Грейс взяла с пола сумку и встала.

– Мисс Таун, Грейс. Мартин специально подошел ко мне перед началом учебного года и попросил взглянуть на твои работы из бывшей школы. Я так понимаю, в этом году ты должна была стать главным редактором школьной газеты Ист-Ривер, если бы не перевелась к нам. Так?

– Я больше не пишу.

– Очень жаль. Ты прекрасно пишешь. У тебя литературный талант от Бога.

– А у вас талант к клише. От Бога.

Хинк так обалдел, что раскрыл рот. Грейс смягчилась.

– Простите. Но моя писанина – это просто слова. Они ничего не значат.

Тут она взглянула на меня, как мне показалось, неодобрительно. Я этого не ждал и не понял, к чему это она. Она набросила на плечи рюкзак и заковыляла к выходу. Мы с Хинком остались сидеть в тишине, пытаясь понять, что произошло. Секунд через десять до меня дошло, что я зол на нее, и, осознав это, я тоже схватил сумку, быстро встал и пошел к выходу.

– Давайте завтра обсудим, – бросил я Хинку.

Тот, верно, догадался, что я пошел за ней.

– Да-да, конечно. Заходи перед уроками.

Хинк выпроводил меня, и я побежал по коридору. К моему удивлению, Грейс там не оказалось. Когда я открыл последнюю дверь и вышел на улицу, она была уже у забора. Значит, может быстро ходить, когда надо. Я бросился за ней и, оказавшись в пределах слышимости, крикнул:

– Эй!

Она быстро повернулась, смерила меня взглядом, скорчила сердитую мину и пошла дальше.

– Эй. – Я наконец догнал ее и пошел рядом, пытаясь отдышаться.

– Что тебе? – бросила она, по-прежнему не замедляя шаг.

Ее трость гулко стучала о дорогу. Позади засигналил автомобиль. Грейс красноречиво потрясла тростью и сделала знак, чтобы водитель развернулся. Никогда раньше я не видел, чтобы кто-то разворачивался и уезжал поджав хвост, но именно это и произошло.

– Ну… – начал я, но не смог подобрать слова. (Пишу я хорошо, но говорить вслух, произносить звуки, шевелить губами – нет. Это не мое.)

– Что ну?

– Ну… больше я пока ничего не придумал.

– Кажется, ты злишься.

– Злюсь.

– С чего бы?

– С того, что люди годами в лепешку расшибаются, чтобы занять место редактора, а ты приходишь в начале выпускного класса, получаешь его на тарелочке и отказываешься.

– Ты расшибался?

– Не то слово. Да я лет с пятнадцати подмазываюсь к Хинку, притворяясь юным литературным гением, который терзается от непонимания и полностью отождествляет себя с Холденом Колфилдом.

– Что ж, поздравляю. И все равно не понимаю, с чего ты злишься. У газеты обычно один редактор, так ведь? Мое «нет» никак на тебя не влияет.

– Но… не понимаю… почему ты отказалась?

– Потому что не хочу этим заниматься.

– Но…

– И без меня ты сам будешь принимать креативные решения и сделаешь газету такой, какой, наверное, мечтал видеть ее эти два года.

– Ну да, наверное, но…

– Ты в выигрыше, ясно? Можешь не благодарить.

Еще пару минут мы шли в тишине, пока мой гнев совсем не испарился и я уже не мог вспомнить, зачем за ней побежал.

– Ты почему все еще за мной идешь, Генри Пейдж?

Она остановилась посреди дороги, как будто ей было плевать, что в любую минуту из-за угла выскочит машина. И тут я понял, что, хотя нас не знакомили и до сегодняшнего дня мы ни разу не говорили, она знает, как меня зовут.

– Ты знаешь мое имя? – спросил я.

– Да. А ты знаешь мое, так что давай не будем притворяться, что мы не знакомы. Так почему ты все еще здесь?

– Потому что, Грейс Таун, я уже отошел слишком далеко от школы, мой автобус давно уехал, и я думал, как вежливо закончить этот разговор, но ничего не придумал и решил смириться со своей судьбой.

– Которая заключается в?..

– В том, чтобы идти в этом направлении до тех пор, пока родители не объявят меня в розыск, а полиция не обнаружит меня на окраине города и не отвезет домой.

Грейс вздохнула:

– А ты где живешь?

– У Хайгейтского кладбища.

– Ясно. Пойдем до моего дома, и я тебя отвезу.

– О, супер. Спасибо.

– Только пообещай, что не заикнешься больше о месте редактора.