Насквозь - страница 4
Я узнал в тебе звезду.
Самый близкий человек,
В мире нет второй такой,
Если кончится мой век,
Вспоминай меня с тоской.
В синем небе — самолет,
По Москве от пробок мрак,
Тает снег и тает лед,
Без тебя здесь всё не так.
Я ищу твою звезду,
Ты свети, свети, свети.
— Возвращайся, очень жду.
— Вылетаю. Не грусти.
«Всё будет хорошо, и далеко до неба…»
Всё будет хорошо, и далеко до неба,
И жизнь полна всего. О чем еще мечтать?
И солнца вкус хранят в себе колосья хлеба,
И хочется еще над суетою встать.
Всё будет хорошо, и хорошо всё было,
И хорошо сейчас, я весел без причин,
И белая с косой меня уже забыла,
Я для нее — поэт, поэт — особый чин.
Всё будет хорошо, пройдут века и годы,
Пусть небо не спешит звать в гости навсегда,
Пусть омывают путь дождей священных воды,
Всё будет хорошо. Сияй, моя звезда.
«Я не верю тебе. Без обид попытаюсь забыться…»
Я не верю тебе. Без обид попытаюсь забыться
И забыть, что любил и, быть может, как прежде, люблю.
Я не верю тебе. А без веры надеждам не сбыться,
И к чему они нам? Никого ни о чем не молю.
Я не верю тебе. Это странно и страшно, и больно.
Эта рана саднит. До краев грусть заполнила кровь,
Я не верю тебе. И поэтому я добровольно
Ухожу от тебя, взяв на память былую любовь,
Где я верил тебе.
«Рядом не положим мы ручные клади…»
Рядом не положим мы ручные клади,
Не сдадим на стойке вместе паспорта,
Может, вспомню строчкой в путевой тетради
Города, деревни, дивные места,
Поцелуи, ночи, парки, стадионы —
Всё отныне память сумасшедших лет,
В них я, как мальчишка, лишь в тебя влюбленный,
Жаль, что в это время не купить билет.
Не сложить нам рядом багажи и клади
И не дать на стойке вместе паспорта,
Душу согревают строчки из тетради,
В них любви беспечной дивные места.
«Учусь прощаться мирно, это круто…»
Учусь прощаться мирно, это круто,
Кто знал меня, тот не поверит точно,
Я не актер, не клоун, потому-то
Всё в моем взрослом мире непорочно.
Я обижаюсь или обижался,
Но все, кто был обижен, всё простили,
Я не напрасно сердцем обнажался,
Я не напрасно ставил «или-или».
А выбор — он не мой, но мне понятен,
Суть вечности не делится на таксы,
Я счастлив, что на место белых пятен
Я никогда не ставил черной кляксы.
«Кому-то мало, а кому-то много…»
Кому-то мало, а кому-то много,
Кому-то много, а кому-то мало,
Хожу, как все, до смерти и под Богом,
Играю, пока время не сыграло.
«Хуево. Состояние знакомо…»
Хуево. Состояние знакомо
Всем тем, кого продали иль предали,
То жар, то лед, то ярость, то истома,
И мучают то близости, то дали.
Хуево. Это чувство хуже краха
Навязчивостью сказанного слова.
Не помогает посыланье на хуй,
Когда тебе действительно хуево.
«В лабиринте темно…»
В лабиринте темно,
Здесь и там — тупики,
Ни вода, ни вино
Не спасут от тоски.
Ни вино, ни вода,
Кровь — застывшая ртуть,
Дышит в спину беда,
В никуда — тоже путь.
Улыбаюсь судьбе.
Что еще? Где? И как?
Я обязан себе,
Но тебе я не враг.
Снято наше кино,
В горле комом лишь крик,
В лабиринте темно,
Что ни мысль, то тупик.
«Вчера всё казалось иначе…»
Вчера всё казалось иначе,
И время играло в мечты,
Сегодня душа моя плачет,
Сегодня спалили мосты.
Воздушные замки взорвали
Мы сами. Теперь — тишина,
Теперь повторится едва ли
Волшебных мелодий весна.
Боль сердце покинет нескоро,
Надеждам расти и расти,
За высшую скорбь приговора
Прости, безутешно прости.
«Я быть не боюсь ебанутым…»
Я быть не боюсь ебанутым,
Любому признанию — время,
Меня предают, это круто —
Быть преданным сразу и всеми.
Я предан лишь Господу Богу,
Лишь слову служу вдохновенно,
Я сердцем встречаю тревогу,
Грусть бродит во мне внутривенно.
Часами считаю минуты,
Войну начиная со всеми,
Насколько я стал ебанутым,
Рассудят потомки и время.
«Была близка, но вдруг чужою стала…»
Была близка, но вдруг чужою стала
В тенетах лжи, предательства и фальши.
Ночь сна лишила, я смотрю устало
И вижу только бездорожье дальше.
Обидно до бесчувствия, но всё же
Нет для расстройства психики причины.
Ты мне воткнула в спину острый ножик.
Я всё стерплю. На то я и мужчина.
«Еще не дописана строчка…»
Еще не дописана строчка,
Еще не поставлена точка,
Не прожита крайняя ночка
И рано менять «одиночку».
Ветра еще ищут свободу,
Напрасно мутить в себе воду,