Наследие Безликих - страница 14

Эннет, прижав ушки к голове, стояла пунцовой перед Эйлин. Любой мог заметить, что шерстинки на кончике одного из меховых треугольничков оказались влажными, однако нека-арвер как ни в чем не бывало уже направилась с приветствием к Мику. Удивлено заморгав, синевласая девушка все же не стала сопротивляться и, слегка поклонившись, позволила новенькой пососать кончик своего ушка, пока Нолик тихо хихикала, оценивая забавный культурный обмен.

— Я чувствую в тебе странную ауру, дитя. Тьма ходит подле тебя, и вся твоя жизнь, что канатоходство по бритвенно-острой нити, — сообщила Эйлин, нежно погладив Мику по голове. Живущий внутри ее контролирующей татуировки фантом тут же забеспокоился и стал принимать форму дымчатых доспехов, но Эй убрала руку до того, как защита полностью сформировалась.

— Ох. Это довольно проницательно, — сдержанно ответила Мику и тряхнула хвостиками, словно отгоняя наваждение. — Костя, она ведь... А, ну логично, видит фантомов.

— Она ощущает Тьму и без наших умений, — ответил парень, прислонившись спиной к перилам. — Весьма иронично, если вспомнить, что почти все мои способности позаимствованы от разных тварей.

— Суть не в инструменте, а в мотивах, — изрекла Эйлин с чувством, неожиданно прижимаясь к Некоманту. Ее щека стала методично тереться о плечо Константина, пока девушка продолжала говорить: — Я не чувствую злого умысла в действиях моего мастера.

— Хей, подруга, не так близко! — нахмурившись, сказала Мику.

— Тут соглашусь, — добавила Ками, обнимая некоманта с другого бока. — И вообще, лучше расскажи, почему ты не ведешь себя, как кошат...кошка.

Прижавшись сильнее, Эйлин поправила слегка съехавшую набекрень корону и с мягкой улыбочкой сказала:

— Почему вас это волнует? Мы ведь все-таки люди...

— У некомяунта фетиш на всякие кошачьи штуки, мяу, — ехидно ответила Нолик, смотря на Костю с прищуром. — Он любит слушать няш кошачий акцент, урчание и мяуканье, хи-хи.

— Вот как...

— Я никого не принуждаю вообще-то, — отозвался зажатый между двумя девицами Некомант, виновато улыбаясь. — Мику вон тоже не мяукает, почему-то к ней вы не приставали.

— Ня-а-а! — демонстративно някнула синевласка, встав на четвереньки. Улыбаясь, она подползла к Косте и стала тереться боком о его ногу, подняв хвостик трубой.

— Что такое, милая? Что ты хочешь? — умилившись, Костя вырвался из объятий и наклонился к Мику, став гладить ее по голове и чесать за ушком. — Черт! Подловили! — с улыбкой сказал парень, благодарный своим спутницам за то, что они могут так запросто разрядить атмосферу.

— М-мяу! — ушки Эй шевельнулись, когда она попробовала мяукнуть. Получилось весьма тихо, и прозвучало не слишком-то уверенно, но еще пара проб — и мяуканье стало отчетливым.

Не зная, как быть с короной, Константин просто погладил девушку по длинным волосам, и, похоже, этого было достаточно — пушистый хвостик громко зашелестел по ткани.

Цокнув языком, Ками пробурчала что-то вроде «Все-таки ты неисправимый кошатник» и прижалась к парню посильнее, но идиллия продлилась недолго — погрузка завершилась весьма быстро.

***

— От этого мальца вы ощущали угрозу? — фыркнув, тихо сказал Аату, неодобрительно поглядывая на то, как Некомант няшит своих спутниц.

— Кхм, — постарался отвлечь на себя внимание волчка Адам, кашлянув в кулак. Ему хотелось немного разрядить напряженность Аату по отношению к Константину, но если он расскажет, что Некомант лет эдак на восемнадцать-двадцать старше самого волчка, так что на «мальца» явно не тянет, это лишь усугубит ситуацию. — Знаешь, не стоит судить по первому впечатлению. Папа тоже любил... да и, думаю, любит потискать кошечек, но это не мешало ему уничтожить целую планету... да ты и сам знаешь.

— Хмф, — издав что-то нечленораздельное, волчок сложил руки на груди, но взгляд его вроде бы самую чуточку смягчился — похоже, что общая черта между Нико и Константином сделала их немного ближе на его взгляд.

— М-м, вам не кажется, что сейчас стоит больше задумывать о том, что будем делать там, чем выгадывать, кто кому понравился? — демонстративно зевнув, сказала Лазу, зевая и делая вид, что не обращает внимания на недобрый взгляд стоящей на самом краю площадки Евы.