Наследие - страница 58

— Если что-то пойдет не так, я сам отвечу за это перед королем и понесу любую кару, — от этого ей будет проще избавиться, чем от бесконечных благодарностей.

Снова вздох. Вот что они только означают?..

— Хорошо. Приведи его наверх ночью, когда все улягутся. Я буду ждать там, заодно выпровожу его немого охранника-хецина.

— Заметано, друг, — не зная, приободрит ли это его, Джайра хлопнула Бена по плечу и отправилась на постоялый двор к себе. Все окна выходили на трактир, и не трудно было наблюдать за окном комнаты купца.

Темнота опустилась на Васильковый Луг незаметно. На дубах зажгли фонари, вокруг которых танцевали светлячки. В окна бились ночные бабочки, а в траве играли цикады. Деревня начала успокаиваться. Из трактира вышел последний посетитель, и в окне Сальмонея появился Бенрад. Оглядев двор, он кивнул Джайре, даже не зажигавшей свет. Стремглав выбежав из гостиницы, она бросилась к северному дубу. Обгоревшую хижину найти не сложно, и нарциссами тут действительно сильно пахло. Резко затормозив перед дверью, она громко постучала.

— Акун! Это я! Нужна твоя помощь.

— Иду, иду, я уже собрался, — своим обычным спокойным голосом отозвался колдун, выходя из хижины. — Знал, что ты придешь.

— Если ты всегда все знаешь, почему ты сразу не предложил помощь? — обозлилась она.

Акун пожал плечами:

— Я тоже хочу спать, как и все. Я же человек.

— Обезоруживающий ответ.

— Я знаю, — улыбнулся он, и широким шагом пошел к трактиру.

Иногда Джайра ненавидела чародеев, иногда им симпатизировала, большей частью проявляла безразличие, но сейчас ее страшно раздражало это постоянное «я знаю». Чародеи никогда не делают первого шага, никогда сами не протягивают руку помощи, только тонко намекают, провоцируя обратиться к ним. Думая, как бы получше выразить свое раздражение Акуну, она следовала за ним, стараясь не отстать. Бенрад, увидев их из окна, растворился во тьме комнаты, а колдун остановился у дверей трактира.

— У меня только один вопрос: что мне за это будет?

Джайра не смогла сдержать раздражения в голосе:

— Я при удобном случае расплачусь с тобой.

— Хорошо, — безмятежно улыбнулся провидец, — всегда приятно знать, что тебе кто-то должен, правда? — и, что-то мурлыкая под нос, поплыл — по-другому и не скажешь, глядя на скользящий плащ — по лестнице наверх.

Бенрад ждал за дверью, и молнии из глаз сыпались на вошедших даже сквозь темноту. Не дав слово никому сказать, он выпалил, протискиваясь в дверь:

— Я буду ждать в коридоре.

Джайра вздохнула. «Как люди часто усложняют себе жизнь!» Если бы он смирился с мыслью, что все это во благо, то никогда бы так не злился, причем сам на себя, раз согласился на такое. Часть ответственности падает на него — именно падает — может, остальные об этом и не узнают, но его совесть может замучить его до чистосердечного признания. Этому-то Джайра могла помешать, но другом ему быть перестанет точно. Что ж, тогда нужно выбрать меньшее из зол — лучше лечь под нож одной, рассорившись с рыцарем, чем подставлять под удар всех, давая волю его совести. И все же, зло есть зло, без этого никак не обойтись.

Акун подошел к кровати и низко наклонился к лицу купца, слушая кашель. В простенке между окон тлела свеча, не давая глазам полностью привыкнуть к темноте. Мягкий свет ложился на очертания предметов вокруг, создавая таинственную обстановку.

— Fiat lux! — прошептал Акун знакомое Джайре заклинание. Свеча ожила ровным синим пламенем, тянущимся к потолку изящным лепестком. — Плохо дело, совсем плохо — еще три часа, и он бы умер…

— Кто вы? — прохрипел Сальмоней, стараясь разглядеть колдуна. Джайра встала с другой стороны кровати:

— Не волнуйтесь. Этот человек вам поможет.

А сама покосилась на дверь. Лишь бы Бенрад ничего не выкинул, и остальные тоже. Если сюда кто-нибудь войдет из рыцарей, то они оба — если Бену хватит ума не вмешиваться — сгорят на карающем костре.

— Лис? Кого ты привел ко мне?

— Я Акун Сантаниелл, господин купец, — сам голос Акуна успокаивал. — Лис попросил меня о помощи, и я пришел к вам. Пожалуйста, лежите тихо и не шевелитесь. Вот увидите — завтра вы даже и не вспомните о болезни.