Наследница долины Туманов - страница 9

Я оставила свою старушку с её мыслями и неспешно покатила инвалидное кресло вперёд. Солнце, несмотря на ветер, довольно сильно припекало. Листва вокруг нас шелестела.

Сбоку раздался плеск воды, и взлетела небольшая птица.

Я наблюдала за этой тайной жизнью нашего сада, словно со стороны. Будто тут, вокруг, кипит жизнь, а моё время замерло.

– Мояла и князь Хумъяр отъезжают через час, – произнесла няня, – вещи погружены. Воины, что будут их сопровождать, уже в седле. Если ты хочешь проститься с Моялой, то нам лучше вернуться.

Я покачала головой.

– Нет, я только причиню ей боль, – откинув голову на спинку кресла, я подставила лицо солнцу.

– Вы всегда были так дружны…

– Вот поэтому, ия Лунсия, мне лучше не бередить её раны, – невежливо перебила я нянюшку. – Она, наверняка, как и ты, мучается совестью, что бросает меня врагам. Только в отличие от тебя, моя старушка, ей терять есть что. В её утробе растёт малыш. И я надеюсь, что князя прикончат, где, в подворотне, а она пристроится в какой дом, хоть бы и прислугой. И заживёт, наконец, спокойно, а, может, даже и счастливо.

– Ты стала очень злой, Амэлла, – голос няни излучал недовольство.

Я громко хмыкнула. Подъехав к водной кромке, остановилась. Тут всегда было очень спокойно. Рыбу, конечно, уже давно переловили, но всё же по водной глади скользили водомерки. В воздухе замерла стрекоза, на её тонких крылышках играли блики солнца. Чуть в стороне шумел камыш.

Такое умиротворение.

– Как думаешь, северяне будут хорошими правителями? – я остановила свой взгляд на водяных лилиях. В этом году их было особенно много.

– Всё лучше твоего отца и супруга, – без заискиваний ответила няня. Она никогда не лебезила и говорила прямо как есть. За это старая женщина часто попадала в немилость к князю Хумъяру. Не любил мой всеми проклятый муженёк, когда к нему на равных обращались. Все преклонения ждал. А теперь бежит, как пёс дворовой, поджавши хвост.

– Может, всё же уйдёшь с ними, ия Лунсия, – сорвалось у меня с языка. – Мояле твоя помощь очень нужна будет.

Няня обошла коляску и встала рядом со мной. Здесь не было ни беседки, ни скамейки. Присесть ей было некуда.

– Какая от меня помощь, Амэлла? Я уже стара, как трухлявый пень. Мало ей дитя на руках, а ещё и за старухой ухаживай. Я здесь родилась, здесь и помру. И похоронишь меня рядом с матерью моей и бабушкой своей – княжной Олизэ.

– Скорее, это ты похоронишь меня, – невесело выдохнула я, – а потом рядом ляжешь. Всё вместе будем.

– Не говори так, что звери они – подранка добивать. Может, смилостивится.

От дуновения ветра по воде пробежала рябь. Всё вокруг замерло и вновь ожило. Надо мной зависла огромная стрекоза с большой головой и тонким зеленоватым телом. Подняв руку, я выставила палец. Стрекоза сделала пару зигзагов и приземлилась на него.

– Никто не станет проявлять жалость к прямой наследнице этих земель. Они и смотреть не станут: здорова я или изувеченный, сломанный недочеловек. Петлю на шею и со стены вниз. Вот и вся моя судьба.

Стрекоза вспорхнула и умчалась вперёд.

– Я просить буду, – не унималась моя старушка.

– Ты будешь сидеть в какой-нибудь каморке тихо, как мышка, чтобы не заметили тебя. И это приказ, ия Лунсия. Я твоя княгиня и считай, что это последние мои тебе указания.

Повернув голову, я строго глянула на няню. Она молчала, упрямо поджав губы.

– Ты ведь не заставишь меня смотреть, как посмеявшись вдоволь, они убьют тебя на моих глазах, няня, – строго, даже сухо выговорила я. – Достаточно в моей короткой жизни было смертей родных любимых людей. Не заставляй меня умирать с тяжёлым сердцем. Я, может, и жестока порой, но от тебя хочу видеть милосердие.

Качнув головой, старушка взялась за ручки на моём кресле и, развернув, покатила меня обратно к замку. Она осталась при своём мнении.

Спустившись к замку, мы столкнулись с отъезжающей повозкой, которую сопровождали не больше десяти человек. Они, оседлав последних лошадей, что ещё оставались в конюшне, кучковались чуть поодаль от обоза и заметно перешёптывались.

Хм, маловато у князя оказалось верных и преданных солдат.